Владимир Бурцев — великий провокатор

Имя публициста Владимира Бурцева связано с самыми громкими сенсациями российской политической жизни начала XX века. Его всегда окружал ореол романтической
таинственности. По сию пору разгаданы далеко не все секреты бюро «межпартийной контрразведки», которое он возглавлял.

Революционным сыщиком бывший народоволец Владимир Бурцев стал вследствие стечения многих весьма странных обстоятельств. Оказавшись в эмиграции, он работал как публицист, занимаясь сбором материалов по истории революционного движения. После того как в октябре 1905 года в России манифестом царя была объявлена амнистия всем политзаключенным, Владимир Львович Бурцев вернулся на родину, где продолжил свои изыскания, беря интервью у разных лиц и работая в архивах.

Владимир Бурцев — коллекционер провокаторов

По его словам, в эту пору к нему обратились несколько чиновников МВД, предложивших приобрести у них дела из старых полицейских архивов. Коллекция показалась Бурцеву занятной, и он купил предложенные документы. Среди приобретенных им бумаг оказались и сведения, касавшиеся полицейской агентуры в рядах революционных организаций. Дела эти были старые, но ниточки от них тянулись далеко.

Выехав из России в 1907 году, Владимир Бурцев опубликовал часть приобретенных материалов, раскрыв имена ряда полицейских агентов, чем вызвал целую бурю эмоций как в рядах революционеров, так и в стане их врагов. Публикации в солидных европейских изданиях давали Бурцеву хорошие гонорары, что делало его материально независимым и тем самым
позволяло быть свободным в поступках. Именно такого человека искал чиновник варшавского охранного отделения Михаил Бакай, который прежде пытался обратиться к депутатам Государственной думы с разоблачениями незаконных методов дознания.

Эта попытка обернулась для Бакая арестом и высылкой, но по пути следования к месту ссылки он бежал. Нелегально пробравшись в Финляндию, оттуда выехал во Францию и, явившись к Бурцеву, предложил свои услуги.

Бурцев был редактором журнала «Былое», редакция которого находилась в доме на бульваре Сен-Жак в 14-м округе Парижа. Помимо редакции, в огромной квартире расположились русские политические эмигранты, так или иначе связанные с изданием. Кроме Владимира Бурцева здесь жили Жорж Зильбер, Самуил Берштейн, Наталья Лукьянова. Остальные весьма немногочисленные помощники Бурцева обитали кто где, и особенно свои связи с «шефом» не афишировали по соображениям конспирации.

Эти люди занимались чертовски опасным делом, разоблачая полицейскую агентуру, внедренную в российские революционные партии. Пришедший в редакцию Бакай передал Бурцеву список из 135 имен агентов-провокаторов, работавших в разных революционных партиях. Среди названных им лиц Бурцева особенно заинтересовал некто инженер Раскин, по словам Бакая, действовавший в самой верхушке эсеровской партии. Кто таков этот загадочный инженер, Бакай не знал. За более точными сведениями о нем Владимир Львович Бурцев обратился не к кому-нибудь, а к самому бывшему директору департамента полиции Алексею Александровичу Лопухину, оставившему эту должность в марте 1905 года.

Бывший шеф полиции открыто выступил против практики политической провокации, обращался по этому вопросу к премьеру Столыпину и пытался выступать в качестве свидетеля на политических процессах. Проанализировав его поступки, Владимир Бурцев пришел к выводу, что Лопухин готов к сотрудничеству, и чутье не подвело Владимира Львовича. При их личной встрече было названо имя Евно Азефа, руководителя боевой организации эсеров, одного из создателей самой партии социалистов-революционеров.

Опасные игры Владимира Бурцева

Первая попытка разоблачения Азефа едва не стоила Бурцеву головы, он прошел в буквальном смысле слова по лезвию бритвы. Эсеры, к которым он обратился, отказались ему верить. Для них Азеф был одним из столпов всего дела, а предателем они считали члена ЦК Юрия Татарова, связь которого с полицией была раскрыта. Его убили в Варшаве, застрелив прямо в квартире родителей.

Обвинения Бурцева сочли клеветой на честного борца с самодержавием по заданию полиции. Такое обвинение сулило Владимиру Бурцеву повторение судьбы Татарова, и, чтобы представить точные доказательства работы Азефа на департамент полиции, ему пришлось прибегнуть к шантажу.

Две дочери Лопухина — 12-летняя Мария и Варвара, которой исполнилось 18 лет, сопровождаемые гувернанткой мисс Рассел, проведя лето 1907 года на европейских курортах, перед возвращением в Россию сделали остановку в Лондоне. Вечером 11 октября втроем они отправились в театр «Олдуич», и по окончании спектакля в толчее у театрального подъезда Варвара куда-то пропала. Когда девушка не появилась в пансионе, где они остановились, мисс Рассел подняла тревогу, обратившись в Скотленд-Ярд, но поиски полиции ни к чему
не привели.

Из России в Лондон спешно выехал отец, которого оповестили телеграммой. В тот день, когда Лопухин приехал в Лондон, пропадавшая где-то шесть дней Варвара Алексеевна нашлась. Она рассказала, что двое мужчин оттерли ее в толпе от сестры и мисс Рассел, схватили и увезли. В какой-то комнате девушку держали шесть дней, а потом ее вывезли в кэбе и оставили у собора Святого Павла, откуда она пришла в пансион. После заявления девушки полицейские закрыли дело. В тот же день в Лондоне комиссия партии эсеров начала свое
расследование, заслушав важного свидетеля. Дело в том, что когда Лопухин через Германию мчался в Лондон, в одном поезде с ним оказался Владимир Бурцев, который, зайдя в его
купе, имел с ним долгий разговор.

По приезде в Лондон Алексей Александрович согласился встретиться с представителями эсеров Черновым, Аргуновым и Савинковым, которым доказательно сообщил, что Евно Азеф — давний агент полиции.

Владимир Бурцев — король сенсации

Разоблачение Азефа превратило Владимира Бурцева в необыкновенно важную персону. Теперь одного его намека хватало для того, чтобы погубить какую угодно репутацию. После краха Азефа неприкасаемых не осталось. Редакции газет готовы были платить Владимиру Бурцеву, и политические разоблачения стали превращаться в род выгодного бизнеса. Это привлекало к Бурцеву многих желавших продать секреты. Среди прочих оказался и бывший чиновник департамента полиции Леонид Меньщиков, который, выйдя в отставку, сумел вывезти из России большую коллекцию документов.

На страницах французской газеты Le Matin, Владимир Бурцев публиковал статьи, написанные на основе материалов, предоставленных Меньщиковым, производя одну сенсацию за другой. Таким способом была разоблачена деятельность более двух тысяч агентов, внедренных в ряды революционеров. Публикации Бурцева посеяли страшный раздор в партиях. И тогда возник вопрос: а не использовали ли Владимира Бурцева хитрецы из департамента полиции в качестве рупора для оглашения имен старой агентуры, если такие разоблачения, как бомбы, взрывали революционные организации?

Увы, ответа на этот вопрос до сих пор никто не дал. С началом Первой мировой войны Владимир Бурцев объявил себя патриотом, выступавшим за войну до победы. Он пытался въехать в Россию, но был на границе арестован. За прежние разоблачения деятельности департамента полиции по приговору суда его сослали в Туруханский край. Однако по ходатайству французского правительства Владимир Бурцев был амнистирован. Ему разрешили поселиться в Твери, потом в Петрограде.

После Февральской революции Владимир Львович Бурцев был привлечен к разбору архивов охранного отделения. Он вернулся к активной политической работе и летом 1917 года выступал против большевиков, обвиняя их в связях с германским генштабом. После Октябрьского переворота Владимир Бурцев на страницах своей газеты «Наше общее дело» опубликовал призыв к борьбе против большевиков «Спасайте Россию!», за что был немедленно арестован. Его заключили в Петропавловскую крепость, в которой когда-то он ждал приговора царского суда. Но за него вступились левые эсеры, которые в ту пору входили в советское правительство, и в феврале 1918 года Владимира Бурцева отпустили.

Покинув Советскую Россию, Владимир Львович Бурцев примкнул к Белому движению. Он принимал участие в создании «Русского национального комитета». Редактировал газеты и журналы, придерживаясь антисоветских позиций. В 1939 году Владимир Бурцев выпустил книгу «Большевицкие гангстеры в Париже», в которой разоблачал действия чекистов, убивавших и похищавших деятелей белой эмиграции.

В 1940 году, после оккупации Парижа немцами, Владимиром Бурцевым заинтересовалось гестапо, но после нескольких бесед старика оставили в покое. Военное лихолетье Владимир
Львович не перенес. Расхворавшись, он умер от заражения крови в августе 1942 года и был похоронен на кладбище Сент-Женьевьев-де-Буа, там же, где нашли покой многие его знакомые по прежней жизни.