Черный «Гелендваген», запаркованный на съезде с Рублевки у ресторана-шале Аркадия Новикова, резко срывается с места. Колеса разметают гравий во все стороны, через мгновенье автомобиль с ревом исчезает за поворотом. Поспевать за его маневрами нелегко даже джипу охраны, чего уж говорить о корреспонденте Forbes. Благо погоня длится недолго и вскоре завершается у входа в лесопарковую зону.
Туда и устремляется 31-летняя Катерина Босов, лихо запарковав свой «Гелендваген». В это солнечное летнее утро она решила встретиться с журналистом на свежем воздухе, устав от изнурительных переговоров в офисе. В самый разгар пандемии ей пришлось встать за штурвал «Сибантрацита». Один из крупнейших российских угольных холдингов с выручкой в $2 млрд оказался обезглавлен в начале мая после внезапной смерти своего основателя — миллиардера Дмитрия Босова F 86, чье состояние в последнем рейтинге богатейших россиян Forbes оценил в $1,1 млрд. Не успев толком оправиться от потери, Катерина сразу же оказалась в эпицентре конфликта вокруг активов мужа. Кто претендует на проекты Дмитрия Босова и как его вдова борется за наследие миллиардера?
Роман с углем
В угольном бизнесе, который занимает центральное место в созданной Босовым империи, Катерина Босов (именно в такой форме записаны ее имя и фамилия в документах, до замужества — Екатерина Ястребова) оказалась в 2017 году с подачи мужа. До знакомства с миллиардером ее ничего не связывало с отраслью, которая традиционно считается прерогативой суровых и немногословных мужчин.
Босов окончила Московскую государственную юридическую академию имени Кутафина. Еще на первом курсе она стала работать юрисконсультом, а на четвертом занялась структурированием сделок. Одной из них стал выход экс-губернатора Тульской области Владимира Груздева из девелопера RGI в 2013 году. После сделки, которая принесла Груздеву почти $70 млн, Босов заняла пост заместителя гендиректора по связям с инвесторами в ОАО «Модный Континент», еще одной компании экс-губернатора. Босов должна была подготовить IPO ретейлера, который занимался производством и продажей одежды под брендом Incity.
Размещение было запланировано на июнь 2014 года. Перспективы были радужными: road-show к IPO другого ритейлера — «Ленты» — вызвало огромный интерес инвесторов, банки-организаторы оценивали «Модный континент» в $1,2-1,5 млрд и готовили «двойной» листинг — в Лондоне и Москве. Правда, многообещающие планы скорректировали страновые риски. События на Украине обрушили российский фондовый рынок, и размещение акций отложили до лучших времен.
Около года Катерина оставалась в совете директоров «Модного континента». В 2016 году она вышла замуж за Босова (для него этот брак стал третьим), с которым случайно познакомилась в гостях у общих друзей. Спустя некоторое время миллиардер предложил жене заняться логистикой его «Сибантрацита», одного из крупнейших в мире производителей антрацита — высококачественного металлургического угля. «В принципе, не rocket science», — рассудила Босов и согласилась.
Сначала Босов занялась железнодорожными перевозками: «Это была самая проблемная часть бизнеса. Они на стыке всего: предприятия, клиенты, порты». Затем миллиардер поставил жене новую задачу: отказаться от услуг сторонних транспортных компаний и консолидировать все логистические операции внутри группы на ООО «Сибантрацит Логистик», которую Босов возглавила в апреле 2017 года.
Босов пришлось вникать в трейдинговые операции и вопросы себестоимости угля. И уже через год она стала руководить всеми коммерческими процессами в статусе коммерческого директора «Сибантрацита». Угольному бизнесу учил муж, вспоминает Катерина. Босов, с отличием окончивший факультет лазерной техники Бауманки, «с легкостью разбирал каждый процесс на молекулы и простыми словами мог объяснить, что надо». Миллиардер некогда занимался разработкой лазерного оружия и считал свой нынешний бизнес «очень простым», рассказывает Катерина.
Помимо «Сибантрацита» у Босова было несколько новых месторождений угля. Их разрабатывала отдельная управляющая компания «Востокуголь» под руководством партнера Босова – Александра Исаева. В какой-то момент «Востокуголь» стал конкурировать с «Сибантрацитом», вспоминает один из менеджеров холдинга: «Двумя равнозначными активами управляли две команды менеджеров и лезли в одну дырку — антрацит очень нишевый товар». Другой менеджер «Сибантрацита» и вовсе называет сложившуюся ситуацию «бардаком». В итоге решили консолидировать всю добычу на «Сибантраците». Исаев же покинул холдинг Босова. Правда, природа конфликта двух партнеров оказалась глубже, нежели внутригрупповая конкуренция.
Цепкий партнер
Шестого апреля 2020 года случайный посетитель сайта «Сибантрацита», вероятно, удивился бы, кликнув на вкладку с членами Совета директоров компании. Поверх фотографии одного из них — Александра Исаева — красовался красный штамп «Уволен». В новостной ленте сайта можно было найти лаконичное объяснение: «вопиющие злоупотребления и хищения на вверенных ему участках работ». Автором креатива был Босов, не сомневается его друг: «Дима очень вспыльчивый и эмоциональный человек».
Девятью годами ранее Босов лично вовлек Исаева в свой бизнес, рассказывает другой друг миллиардера. Босов хотел расширять угольный бизнес и находился в поиске новых проектов, рассказывает собеседник Forbes. На одном из них — Аршановском разрезе в Хакассии — он якобы и пересекся с Исаевым. Тот был консультантом проекта, который развивал бывший секретарь ЦК профсоюза работников угольной промышленности Владимир Лунев, рассказывает тогдашний гендиректор разреза и угольщик с 40-летним стажем Юрий Бугаев. Лунев — потомственный донецкий шахтер и основатель «Землячества донбассовцев Москвы» наряду с Иосифом Кобзоном.
Исаев тоже выходец из Украины. Он родился в Луганской области и окончил Донбасский горно-металлургический институт. В 2000-х Исаев прослыл на Украине влиятельным угольщиком и был вхож в кабинеты Верховной Рады, но после прихода в 2010 году к власти Виктора Януковича покинул страну, писал украинский «Канал 24». Босову же не хватало инициативных менеджеров на местах, рассказывает друг миллиардера: на этом и сошлись. Вместе с сыном Лунева Андреем бизнесмены учредили управляющую компанию «Востокуголь». Но Аршановский проект забуксовал, Босов перебросил Исаева на другой участок — Кийзасский разрез в Кузбассе, и создал вторую УК «Востокуголь», уже на двоих с Исаевым.
Исаев «очень цепкий» и «своего не упустит», характеризует его знакомый. Всего за два года Исаев с нуля запустил Кийзасский разрез. В 2015 году «Сибантрацит» передал в управление «Востокуголя» разрез «Восточный» в Новосибирской области. На следующий год Исаев запустил и «Восточный», который простаивал с 2008 года. К концу 2016-го добыча угля компаний под управлением «Востокугля» превысила результат «Сибантрацита». «Исаев безусловно талантлив в запуске greenfield», — признавал бывший глава «Сибантрацита» и давний соратник Босова Максим Барский.
Именно Исаев заразил Босова проектом по добыче угля на полуострове Таймыр, рассказывает Катерина Босов. Исаев любил изучать старые советские наработки и однажды наткнулся на сведения об угольных запасах Арктики в миллиарды тонн. Босов с Исаевым проинспектировали залежи в Google-maps и решили рискнуть. Под проект, который оценивался в $250 млн, партнеры создали «Арктическую горную компанию» (АГК), за Босовым были инвестиции, а реализация — на Исаеве, рассказывает Катерина. «Советские ученные не ошиблись», — отмечает она: запасы подтвердились. Компетенции Исаева оценили и на государственном уровне — он стал участвовать в работе госкомиссии по развитию Арктики под председательством вице-премьера Юрия Трутнева, возглавил рабочую группу «Развитие Арктики и Северного морского пути» экспертного совета при правительстве и выступал на форуме по Арктике вместе с известным полярником и депутатом Госдумы Артуром Чилингаровым.
Следующей амбициозной идеей партнеров стала экспансия в Индонезию. Там Босов с Исаевым решили добывать не только уголь, но и ферроникель, оценив общие инвестиции в $1 млрд. Чтобы быть ближе к Индонезии, Исаев перебрался в Сингапур, а российские проекты делегировал Вадиму Бугаеву, сыну бывшего директора Аршановского разреза. Вскоре амбициозные проекты забуксовали. Индонезия запретила экспорт ферроникеля, а местный угольный проект увяз в проблемах с логистикой. В феврале 2019 года Alltech Босова и партнеров сообщила о выходе из индонезийского проекта. Арктический проект и вовсе оказался под прицелом ФСБ, которая возбудила уголовное дело о незаконной добыче антрацита на Таймыре. Аналогичные претензии к АГК возникли и у Росприроднадзора, который предъявил нарушителям ущерб на 2 млрд рублей. Исаев с Босовым и так «постоянно искрили между собой», а проблемы с бизнесом еще больше усилили их разногласия, рассказывает знакомый обоих. Последней каплей стало тесное сотрудничество Исаева с мультимиллионерами из списка Forbes Сергеем Адоньевым F 114 и Альбертом Авдоляном F 113, считает другой знакомый Босова.
Под присмотром «Ростеха»
«Исаева разглядел Авдолян», — говорит знакомый бизнесмена из списка Forbes и называет бывшего партнера Босова «хорошим приобретением». Альберт Авдолян стал известен широкой публике в 2017 году благодаря роскошной свадьбе его сына. Торжество проходило на Голливудском бульваре в Dolby Theatre, где вручают премию «Оскар», гостей развлекала мировая суперзвезда Lady Gaga и целый ворох российских знаменитостей, а общая стоимость мероприятия оценивалась в $20-25 млн. В остальном Авдолян всегда избегал публичности.
Авдолян является человеком из окружения главы госкорпорации «Ростех» Сергея Чемезова, говорил источник «Ведомостей». Чемезов родился и вырос в Иркутске, а Авдолян долгое время жил там. В 2013 году Авдолян основал благотворительный фонд «Новый дом», который построил в Иркутске образовательный центр «Точка будущего». Чемезов возглавляет попечительский совет фонда, в который также входит его жена Екатерина Игнатова. Впрочем, Авдоляна и Чемезова связывает не только благотворительность.
В 2008 году «Ростех» приобрел блокпакет WiMax-оператора Yota, который Авдолян основал вместе с Сергеем Адоньевым. После продажи Yota «Мегафону» Адоньев с Авдоляном попали в список Forbes, а их сотрудничество с «Ростехом» приобрело сырьевую направленность. Фонд бизнесменов Telconet создавал СП с «Ростехом» для разработки редкоземельных металлов в Якутии, строительства НПЗ в Уганде и добычи угля на Огоджинском месторождении в Амурской области. Наиболее жизнеспособным оказался последний проект. Он оценивался в $8-10 млрд и предполагал китайские инвестиции, но партнерство никак не складывалось. Тогда на авансцене появился Дмитрий Босов.
«В какой-то момент оказалось, что мы единственная крупная угольная компания без своего порта», — вспоминает Катерина Босов. Это было критично, так как конкуренты дискриминировали «Сибантрацит» в своих портах. А Огоджинский проект как раз включал в себя строительство угольного терминала «Порт Вера». Босов инициировал переговоры и в 2018 году его структуры получили по 50% в обоих проектах — угольном и портовом. Партнеры поверили в «тандем Исаев-Босов», так как в России не так много угольщиков, которые что-то создали с нуля, рассказывает источник, близкий к акционерам порта. После сделки у «Ростеха» осталось по 12,5% в каждом из проектов, у Екатерины Лапшиной, которая пришла на смену Telconet Адоньева и Авдоляна и ранее управляла их активами, было 37,5% в Огодже и 18,75% в порту. Оставшиеся 18,75% порта принадлежат Дмитрию Новикову, президенту «Росинжиниринга», который строил терминал.
Между тем, Босов, стремясь обыграть конкурентов, проглядел, как прямо на его глазах вырастал еще один угольный гигант. Авдолян и Адоньев не стали ограничиваться Огоджой и решили создать на Дальнем Востоке промышленный кластер, в который также должны были войти Якутская топливно-энергетическая компания (ЯТЭК) и Эльгинское угольное месторождение «Мечела». И ЯТЭК, и «Мечел» были обременены внушительным долгом, а их хозяева пребывали не в лучшей форме: владелец ЯТЭК Зиявудин Магомедов — под арестом с 2018 года, а владелец «Мечела» Игорь Зюзин — под прессом банков-кредиторов. В итоге оба актива достались «А-Проперти» Авдоляна.
Нюанс заключался в том, что присмотреться к Эльге, крупнейшему в России месторождению угля, Авдоляну и Адоньеву якобы рекомендовал Исаев, рассказывает другой бизнес-партнер Босова. Это подтверждает и источник, близкий к основателям Yota. Босов был в бешенстве, так как расценил действия Исаева как предательство, рассказывает друг миллиардера. Катерина Босов добавляет, что еще одной причиной конфликта стали убытки совместных проектов в Индонезии и Арктике. В неудачах она винит Исаева и оценивает ущерб в $300 млн. На АГК повис и штраф Росприроднадзора, который хоть и был снижен до 600 млн рублей, но, по словам главы ведомства Светланы Радионовой, является крупнейшим экологическим штрафом, подтвержденным судом.
Расплатой для Исаева стали отставка и потеря им 50% «Востокугля». Между былыми партнерами было подписано соглашение, которое урегулировало претензии, утверждает Катерина Босов: «Дмитрий предпочел гражданско-правовой выход из сложившейся ситуации». Никаких претензий не могло быть, а Исаев никогда не был сотрудником Босова, возражает представитель Исаева: «У них были исключительно партнерские отношения. А значит ответственность как за успех, так и за провал проектов лежала на обоих». Ровно поэтому Босов не мог и уволить Исаева, подчеркивает представитель последнего: «Это юридический нонсенс и не более, чем черный PR». Эльгинский проект хоть и был инициирован Исаевым, но секретом для Босова не был, в свою очередь говорит представитель «А-Проперти», миллиардер участвовал в «начальных переговорах»: «Но как только встал вопрос о финансировании сделки, Босов вышел из переговоров и вплоть до ее закрытия ни в какой форме не выражал своего интереса». Первой публичной реакцией Исаева стал иск о клевете, который он подал к структурам Босова в конце апреля за сообщения о своем увольнении, которые растиражировали СМИ. А после смерти бывшего партнера Исаев решил отстаивать и свои права на некогда совместный бизнес.
«Обычный» бизнес-кейс
Босов был найден мертвым в ночь на 6 мая. Рядом с миллиардером обнаружили его наградной Glock, по предварительным данным он покончил с собой. У Босова не было причин сводить счеты с жизнью, в один голос твердят его друзья и знакомые: «Сложные ситуации его наоборот раззадоривали». Это либо несчастный случай, либо «помутнение от лекарств и изменения стиля жизни», считают собеседники Forbes. По словам двух из них, самоизоляция на время пандемии коронавируса стала для Босова тяжелейшим испытанием: «Он всегда был в движении».
После трагических новостей в движение пришли партнеры Босова. 11 мая, на следующий день после похорон Босова, компания «Порт Вера Холдинг» (ПВХ), через которую «Ростех», Лапшина и Новиков владеют 50% порта, потребовала у «Востокугля» продать ей 16,7% проекта по номиналу — за 3340 рублей. ПВХ ссылалась на корпоративный договор, по которому такое обязательство наступало в случае смены акционеров у одного из участников проекта. Именно это и произошло после выхода Исаева из «Востокугля» и смерти Босова, аргументировал в письме гендиректор ПВХ Родион Сокровищук. Через два дня, 13 мая, у порта «Вера» сменился директор. Решение принял Вадим Бугаев, который хотя и был уволен из «Востокугля» вслед за Исаевым, но остался руководителем компании «Порт Вера Менеджмент», через которую ПВХ и «Востокуголь» владеют портом. Смена менеджмента привела к тому, что «Сибантрацит» стал испытывать дискриминацию уже в своем порту, жалуется Босов. По ее словам, новое руководство затягивает погрузку судов ее компании, но при этом «приоритетно» обслуживает поставки с Эльгинского месторождения.
20 мая Исаев, который перешел в Эльгинский проект Авдоляна, подал иск о восстановлении своей доли в «Востокугле». В иске (копия есть у Forbes) Исаев утверждает, что не давал согласия на продажу своего пакета «Востокугля», который за 5 000 рублей достался Олегу Шемшуку, давнему соратнику Босова. Фактически, единственным активом «Востокугля» является 50% в порте «Вера», остальные проекты были у него в управлении.
«Нас интересуют только совместные активы, на какой-либо еще бизнес Босова мы не претендуем», — заверяет человек, близкий к Авдоляну. По его словам, конфликт драматизируется из-за смерти Босова: «На самом деле, это обычный бизнес-кейс». Претензии к Босову возникли сразу же после выхода Исаева из проектов и появлении «никому не известного» Шемшука, рассказывает источник, близкий к акционерам порта. Тогда же, то есть еще до смерти Босова, началась подготовка документов к реализации опциона, говорит собеседник Forbes.
Заявления о том, что порт якобы ограничивает объемы отгрузки угля «Сибантрацита» в пользу угля с месторождений Эльги или какого-либо другого участника не соответствуют действительности, заявил представитель ПВХ: «Никакие дискриминационные ограничения по отгрузке угля не вводились». Он также подчеркнул, что опцион был нужен, чтобы снизить риски от выхода Исаева и Босова, чье личное участие было гарантией успешной реализации проектов. Право на опцион было и у структур Босова, в случае, если сменились бы акционеры ПВХ, отмечает представитель компании. 5 августа ПВХ подала иск, в котором потребовала понудить «Востокуголь» продать 16,7% порта.
Аналогичное условие на опцион в 16,7% проекта содержится и в соглашении по Огоджинскому проекту, отмечает представитель «РТ-Глобальные ресурсы» (структура, через которую «Ростех» участвует в обоих проектах). По его словам, «РТ-Глобальные ресурсы» намерена предъявить к исполнению и его. В самом «Ростехе» ограничились комментарием, что госкорпорация «не рассматривает покупку или иную форму участия в активах «Сибантрацита».
Игра ва-банк
Поздно вечером 18 июля с одного из отвалов угольного разреза «Сибантрацита» в Новосибирской области сошел оползень. Грязевой поток похоронил под собой 100-тонный карьерный БелАЗ и бульдозер, а также затопил часть сельхозземель Института цитологии и генетики. Других жертв удалось избежать, заверял исполнительный директор «Сибантрацита» Сергей Коломников: ни люди, ни коммуникации не пострадали. Тем не менее, в Telegram-каналах происшествие тут же окрестили техногенной катастрофой, вскоре новость растиражировали и местные медиа.
На федеральный уровень авария вышла с подачи депутата Госдумы от КПРФ Тамары Плетневой. На оползень ей пожаловались жители близлежащего села, а Плетнева в свою очередь обратилась в Генпрокуратуру. Виновником происшествия может быть лично Катерина Босов, говорилось в запросе Плетневой. «Ваше письмо ляжет в основу нового витка давления на компанию и на меня», — сетовала Катерина Босов в ответном письме к Плетневой. В нем же она сообщила, что почти три месяца сражается с «рейдерами».
Обострение между партнерами по порту «Вера» два источника, близких к «Востокуглю», связывают с покупкой Авдоляном Эльгинского месторождения. С этого момента расходы на развитие промышленного кластера якобы существенно выросли и опцион пришелся кстати, рассуждает один из собеседников Forbes: он позволяет практически бесплатно получить контроль над портом и частично компенсировать издержки. «Это ложь», — говорит представитель «А-Проперти». По ее словам, острой потребности в этом порту нет: эльгинский уголь отгружается практически во всех портах Дальнего Востока, а «А-Проперти» параллельно развивает собственный терминал в порту Ванино. Сергей Адоньев, который, по словам двух источников Forbes, входит в совет директоров «Порт Вера Менеджмент», отказался от комментариев. «Наша сторона выступила единственным инвестором в развитие порта», — настаивает в свою очередь Катерина Босов. В ПВХ отказались раскрывать инвестиции в порт, сославшись на конфиденциальность информации. При этом представитель компании подчеркнул, что ПВХ руководствуется единственным мотивом: «Мы лишь настаиваем на четком исполнении принятых на себя обязательств всеми участниками проекта».
Босов же уверена, что у партнеров нет оснований для предъявления опциона. Во-первых, смерть Дмитрия Босова нельзя трактовать как смену контроля, говорит она: «По российскому праву это естественное событие, не зависящее от воли сторон». Во-вторых, Шемшук в 30-ти дневный срок, якобы предусмотренный в корпоративном договоре, передал свою долю в «Востокугле» самой компании, говорит она. Таким образом, контроль остался за Дмитрием Босовым, а после смерти перешел его наследникам.
Правда, окончательно выйти из «Востокугля» Шемшук не успел. Суд заблокировал сделку в обеспечение иска Исаева о восстановлении его доли в «Востокугле». В конце августа суд в первой инстанции постановил вернуть Исаеву 50% «Востокугля». Конфликт с Исаевым помешал и другой сделке. В июне Катерина Босов сообщила, что продала миллиардеру Роману Троценко F 75 многострадальный проект в Арктике. Вместе с ним новому собственнику должен был перейти и штраф Росприроднадзора. Но не прошло и двух недель, как Троценко заявил, что приостанавливает сделку. До тех пор, пока наследники Босова не договорятся с Исаевым, которому принадлежит оставшийся пакет АГК и на который тоже претендует Троценко.
Действия Исаева не остались без ответа. В конце июня АГК подала к Исаеву и Бугаеву иск о солидарном возмещении убытков на 600 млн рублей. Столько же составляет «просуженный» штраф Росприроднадзора, который Троценко обещал погасить после покупки АГК. С тех пор АГК инициировала против Исаева и Бугаева еще два разбирательства, требования по одному из них — еще 759 млн рублей. А в начале августа «Востокуголь», через который наследники Босова владеют своим пакетом порта «Вера», сообщил о намерении признать самого себя банкротом. Если дело дойдет до банкротства, то основной актив «Востокугля» — доля в порту «Вера» — может отойти крупнейшему кредитору. Пока что единственным заявленным кредитором «Востокугля» является разрез «Восточный», который контролируют наследники Босова.
«Катерина идет ва-банк», — считает источник, близкий к акционерам порта «Вера». У ее оппонентов очень серьезная поддержка, беспокоится один из друзей Дмитрия Босова. «Мы тоже не вчера родились», — парирует другой давний друг миллиардера, который сейчас помогает по бизнесу его вдове. Он напоминает, как в 2018 году у Босова произошел конфликт вокруг угольных активов с бывшим руководителем «Роснефти» Эдуардом Худайнатовым, давним соратником нынешнего главы госкомпании Игоря Сечина. Тогда Босов смог привлечь сопоставимый административный ресурс и уладить разногласия, отмечает собеседник Forbes. Среди союзников Босова называли министра обороны Сергея Шойгу, вице-премьера Юрия Трутнева и основного акционера УГМК Искандера Махмудова. У миллиардера был и неформальный доступ к президенту, с которым он играл в Ночной хоккейной лиге и соседствовал на Рублевке.
18 августа Катерине Босов отошли 43% или половина доли мужа в холдинговой компании «Аллтек», которая владеет «Сибантрацитом». Оставшиеся 43% «Аллтека» являются наследственной массой и будут распределены среди близких родственников миллиардера, в их числе и Катерина с несовершеннолетней дочерью. Многие контакты Босова хорошо знакомы Катерине, рассказывает друг миллиардера: она была участником многих переговоров и свидетелем важных договоренностей: «Рынок ее знает». Но нюанс в том, что связи Босова были частью его жизни, он постоянно общался с людьми, признает собеседник Forbes: «Диму заменить невозможно. Очевидно, Катерина пытается сохранять его стиль, его заветы и задумки. А насколько она сможет — посмотрим».
