Количество денег, украденных у россиян мошенниками, которые маскируются под банковские колл-центры, растет по экспоненте. А расположены такие колл-центры в российских СИЗО и тюрьмах. То есть там, где, по идее, не то что мобильный телефон, муха не пролетит.
Еще в 2012 году основным видом мошенничества с картами был скимминг — мошенники крепили к банкомату считывающее устройство, узнавали номер карточки и пин-код и снимали деньги. Однако уже в 2017 году начался резкий рост «социальной инженерии». Это когда вам, к примеру, звонят и говорят: это служба безопасности вашего банка, у нас в банке работают мошенники, ваши деньги в опасности, вы сейчас, чтобы их спасти, должны срочно пойти к банкомату, и мы сообщим вам номер безопасного счета, на который вам надо их перевести.
И человек идет и переводит. И когда ему звонит настоящая СБ банка, которая отследила подозрительную трансакцию, отвечает: «Да, я хочу перевести эти деньги на этот счет. И вообще меня предупреждали, что сейчас мне будут звонить мошенники, чтобы удержать от перевода».
Чтобы был понятен размер проблемы. В «Сбере» с начала года зафиксировано 2,9 млн обращений клиентов о попытке мошенничества.
Это вдвое больше, чем за аналогичный период прошлого года. За первые 8 месяцев 2019 года антифрод-система «Сбера» спасла от перевода 25,3 млрд клиентских рублей. За первые 8 месяцев 2020 года эта же сумма составила 42,4 млрд руб.
Объем мошенничества растет при полном бездействии правоохранителей. Вот если ты пластиковый стаканчик бросил в полицейского — то все. А если речь идет о мошеннических колл-центрах, хорошо организованных, с бухгалтерией, с отчетностью, с обучением персонала речевым техникам и способам развода клиентов, с закадровой музыкой, со специально подобранными номерами, похожими на официальный номер банка (такие номера покупают у фирм, занимающихся SIP-телефонией), то никто мошенника в тюрьму не посадит. И знаете почему? Потому что он уже там сидит.
То есть, конечно, сидят не все. Какая-то часть звонков идет с Украины. Но огромная часть звонков идет именно из СИЗО и колоний.
«Сбер» считает, что «тюремный колл-центр» есть в каждом третьем учреждении ФСИН. Ольга Романова и «Русь сидящая» — что он есть в половине.
Как это стало известно? Как ни странно, довольно просто. Криминал есть криминал, и если клиента не удалось раскрутить, то «звонари» иногда переходят на тюремный жаргон, а иногда и признаются.
В «Сбере» рассказывают про звонок: мошенника вывели на чистую воду, он в ответ признался, что он сидит в колонии на диване в теплом и чистом месте и должен давать норму. Если он ее не выполнит, его пошлют на менее приятные работы.
Ольга Романова приводит еще один чудесный пример: мошеннику дали понять, что он мошенник. Он в ответ тихо: «Это ИК-47. Если я не буду звонить, мне не будут давать воды, еды, будут бить».
Главный удар на себя, разумеется, принял «Сбер». Он ведь — 60% банковского рынка России. Когда стало ясно, что МВД-ФСБ-ФСИН не делает ровным счетом ничего, «Сбер» взвыл и обратился к сотовым операторам. Он дал им номера телефонов мошенников и координаты учреждений ФСИН. «Сбер» попросил операторов привязать координаты исходящих звонов к координатам тюрем.
И составил карту. За август 2020 года из такого-то учреждения ФСИН совершено свыше 600 удачных мошенничеств, а из такого-то — свыше 500, а из московского СИЗО № 1, более известного, как «Матросская Тишина», — всего 225.
И знаете, что тут прекрасно? Что ровно в предыдущем месяце, в июле, по настоянию «Сбера» «Матросскую Тишину» ошмонали. Изъяли симки и оборудование.
И объявили, что колл-центр был организован рядовым инспектором и опером, а начальство об этом знать не знало. Ну конечно…
И что? И ничего. Колл-центр из СИЗО «Матросская Тишина» после ареста якобы главарей продолжил работу как ни в чем не бывало.
Отметим здесь две вещи.
Первое: ковид никак не затронул этого экспоненциального роста мошенничеств. ФСИН всегда объясняла: это-де родственники и адвокаты проносят телефоны. Теперь адвокаты ходить не могут, а оно растет как на дрожжах.
Второе. Бизнес, заметим, почти безрасходный. Потому что у любого бизнеса одна из главных статей расходов — это зарплата работникам. А тут работников содержит государство. Обеспечивает их пайкой и шконкой.
А если работник не выдает на-гора результат, его лишают пайки. Даже рабовладельцы так хорошо не устраивались, им, бедолагам, приходилось раскошеливаться на рабов.
При этом «звонари», т.е. те, кто собственно звонит клиенту, — не имеют доступа к деньгам. Все, что у них есть, — это номер карточки, на которую надо сделать перевод. Карточка — это другая часть криминального бизнеса.
Те, кто занимается карточками, известны как «дропперы». Это люди, которые преобразуют деньги на карточке в наличку. Они, к примеру, сажают десять человек в микроавтобус, и этот микроавтобус едет по банкам, а каждому человеку выдают по пять карт. Если банк заблокирует одну карточку, у них всегда будет еще. То есть это целая разветвленная бизнес-структура. Части бизнеса отданы на аутсорсинг. И у этой структуры все рассчитано.
Помните, у Юлия Дубова был роман «Варяги и ворюги» — о том, как в начале перестройки зэки и начальство приватизировали зону? Вот это оно.
Как вы думаете, что случилось, когда «Сбер» и сотовые операторы показали ФСИН схему, на которой координаты телефонов были привязаны к координатам колоний? Правильно — ничего.
«Сбер» запустил в начале года сервис: любой клиент может пожаловаться на попытку обмана, и собрал 550 тыс. жалоб. По жалобам было заблокировано 30 тыс. номеров (система фиксирует номера подозрительных карточек — клиент, например, может вбить номер карточки и проверить, не была ли она замечена в мошеннических действиях).
Согласитесь, что этот сервис должен быть подарком для МВД. МВД может взять все эти 550 тыс. жалоб — и у него будет огромная база. Как вы думаете, взял МВД в работу эту базу? Ха, держи карман шире. У нас опера и следователи с ума сошли, добавлять себе 550 тыс. висяков?
То есть оцените красоту бизнес-конструкции. Она сложная. Она предполагает аутсорсинг, имеет ноль расходов на содержание живой силы. Она защищена от внезапных обысков и шмонов. Всюду может ворваться СК. Пилить болгаркой дверь свидетеля Ирины Славиной — ради бога. Но две вещи для СК, как известно, недоступны. Это дом Геремеева, некогда подозреваемого в убийстве Бориса Немцова, где им не открыли, хотя они стучались, — и система ФСИН.
А когда «Сбер» и сотовые компании сделали часть работы за государство, то им сказали, что они ошибаются.
А когда «Сбер» вынес проблему на Совет безопасности, то ФСИН предложила удивительное решение — дать ему на глушилки 3 млрд руб.
Освоить 3 млрд руб. — штука, конечно, хорошая. Есть только одна проблема — глушилкой серьезный колл-центр заглушить нельзя. Глушилки работают в заданной полосе частот. Современные же средства связи используют такую широкую полосу частот, что закрыть их всех глушилками — очень дорого.
Вместо того чтобы тратить 3 млрд руб. на глушилки, можно поступить гораздо проще. А именно: посадить тех сотрудников ФСИН, которые получают деньги от этого бизнеса. Если взять ту же «Матросскую Тишину», то непонятно, почему после обыска ее начальник не был уволен. Согласитесь: или он не знал о подпольном колл-центре в подведомственном учреждении и тогда должен быть уволен за вопиющую некомпетентность, или знал — и тогда это уже не некомпетентность.
В нормальной стране стены колонии существуют затем, чтобы отделять преступников от законопослушных граждан. А у нас, получается, это стены разбойничьего замка. Они оберегают криминал внутри. Не надо лезть в форточки, рисковать жизнью, даже считывающее устройство на банкомат не надо вешать. Для этого бизнеса главное — найти людей, готовых безопасно нарушать закон. Вот мошенники и перешли на удаленку.
