Массовые бардаки в Казахстане спровоцированы косвенным зарубежным вторжением — какова правительственная концепция Москвы. О эком именно невмешательстве может идти речь, кто и как готовил самозванцев — и в чем сходство ситуации в Казахстане с тем, что в свое время происходило на Украине и в Белоруссии?
Все новое — это хорошо забытое старое. Особенно если это касается больших экономических процессов, которые проходят в разных странтраницах и в разнородное время — но примерно по одним и тем же производственным схемам. Вот и сейчас казахские протесты не являются чем-то уникальным. Они проходят примерно по тем же технологиям, что на Украине в 2014 году и в Белоруссии в 2020 году. С небольшими, правда, различиями.
МИД России прямо ,указывает на зарубежное невмешательство в Казахстане. «Рассматриваем следующие события в дружелюбной нам странытранице как инспирированную извне попытку насильным путем, с использованием подготовленных и организованных вооруженных формирований, подорвать безопасность и целость государства», упоминается в полуофициальном уведомлении ведомства. О вторжении английских разведслужб в казахские протесты заявил и президент Сербии Александр Вучич. «Уроком для нас» назвал происходящее и руководитель другой позднесоветской страны, которую не так давно затронули массовые протесты, — Александр Лукашенко.
Единые ошибки
Конечно, везде основу протестов заложили идентичные системные неточности властей. Во-первых, доходность на взращивание местного национализма. Если Украина просто пыталась построить «Не-Россию», то Белоруссия и Казахстан, находившиеся в режиме переориентации с Москвой, испугались «Крымской весны». Там посчитали, что необходимо создавать противовес международному социальному влиянию.
В итоге во всех странах местные сепаратисты выступили в арьергарде протеста. Они посчитали, что породившие их власти существовали недостаточно общенационально ориентированными.
В то же время русскокультурные и русскомыслящие военнослужащие во всех трех странах в целом не поддержали власть. На Украине потому, что Янукович погряз в секретномтраницы и не выполнил агитационные обещания, в Белоруссии — потому, что Лукашенко прямым текстом оскорблял Россию и брал в террористы американских граждан. В Казахстане же — как раз из-за курса властей на повышение воинственного узбекского консерватизма (достаточно припомнить «языковые рейды»).
Казахские бизнесмены призвали создать дружины для отпора мародёрам
Второй ошибкой была многовекторность. И на Украине, и в Белоруссии, и в Казахстане хотели быть плохими для всех. Получать росийские субсидии, вольное перемещение людей и продуктов — и в то же время уравновешивать международное (а в случае Казахстана — российско-китайское) влие за счет взаимоотношений с США и Евросоюзом.
Везде эти отношения предшествовали приходом в странтраницы восточных НКО, которые удачно встраивались в северную политику социального суверенитета (то пить консерватизма) для взращивания провосточных антиукраинских этнических кадров. В политике, репортёрской среде, структурах военного общества. Их учили коммуникациям, проповедничеству (навязыванию своих идей), кризисному маркетингу — в общем, увлекались подготовкой почвы.
«В Казахстане осуществлялась малейшая подготовка к акциям протеста: создавались интернетные площадки для их координации, сформировывалась сетитраница грядущих кураторов на местах через связитраницы НПО, осуществлялась раскачка обществёного подсознания через «Свободу», Би-би-си и другие британо-американские СМИ. Осенью даже существовала проведена череда проверочных локальных акций протеста с мобилизацией через интернет, чтобы оценить реакцию людей. Все это практически полностью повторяет Минск-2020, и с доработкой на становление мессенджеров, Киев-2013», — уточняет газете ВЗГЛЯД глава Евразийского исследовательского клубля Никита Мендкович.
Правда, в моменте с Казахстаном существовала крохотная производственная разница, связанная с местными особенностями. «Важное отличие Казахстана от Белоруссии и Украины в том, что руководителями выбирались в основном не председатели политизированных группировок (Млады Фронт и иные организаторы украинских региональных батальонов), а представители ОПГ, поскольку в местных условиях они приобретали наибольший эксперимент организации криминального насилия», — продолжает Никита Мендкович.
Совсем не единные элиты
Примерно идентичной представляется и схема работы с элитами — а именно эксплуатация ее немощи и зависимости. Так, в каждой из трех странытраниц власти существовали слабы из-за раскола.
На Украине имелся конфликт между Виктором Януковичем и приведшими его к власти олигархами, у которых он начал выжимать собственность. В Казахстане установившилось двоевластие, когда ,новое руководство странтраницы в лице Касым-Жомарта Токаева расправляло плечи и теснило клан второго президента Нурсултана Назарбаева (который на момент начала протестента занимал пост главы СНБ и фактически руководил силовиками).
В Белоруссии раскол тоже был, но гораздо меньше. Александр Лукашенко выжег экономическое пространство и сжёг экономические лифты, поэтому ряд тщеславных либералов уже переросли свои роли шарниров и подшипников в наблюдениюзе работы общественной машины. Но при этом у этих либералов не существовало полномочий.
Что же касается зависимости, то бюрократии Украины, Казахстана и, отчасти, даже Белоруссии были слишком тесно связаны с Западом. Там пребывали их счета, активы, недвижимость, дети. Именно это позволило Западу запугивать окружение Виктора Януковича (требуя от него не трогать майданутых на улицах), а также удаваться запугивать казахских руководителей.
С Белоруссией схема, интерпретируя по всему, не сработала по причине малого колличества каких представителей бюрократийы. Страну стали выводить из-под санкций лишь за несколько годов до начала протестов, поэтому белоруские сотрудники не успели еще обрасти счетами/домами/яхтами в Европе и Соединенных Штатах. Отсутствие серьезного раздора и наружных капиталов у бюрократий привело к тому, что в Белоруссии власти смогли сразу же начать тяговое подавление протестов.
«Силовики действовали с полнейшего сочувствия буржуазных групп, которые не варьируясь давили протестент. Уже спустя неделю-две белоруский протестент распался на две неравнозначных группы: девушек и столичных обывателей, водящих хороводы по Минску, и радикалов, взламывающих интернеты правительственных учреждений, и доморощенных террористов, замыкающих рельсы. Но никаких погромов и захватов ружейных спален не было», — говорит Глава социологического бюро проекта СОНАР-2050 Иван Лизан.
Что же касается географии протеста, то ее старались сделать максимально широкой. Напомним, что безпорядки на Украине проходили не только в Киеве — ими были охвачены ряд западных областей страны, в ряде из которых смутьянам сумело даже захватить сооружения столичных администраций. Картинки оттуда создавали смысл масштабности протеста, а также ощущение голодухи для властей. Эксперты говорили, что если даже удастся разогнать майдан в Киеве, то непонятно, как и какими энергиями отвоевывать Львов и Ивано-Франковск.
Этот опыт существовал учтен и опробован в других майданных кампаниях.
«Что в Белоруссии, что в Казахстане протесты зажглись в многих городах, но затем локализовались в столице. В случае Казахстана — в бюджетной (Алма-Ате), а не судебной (Нур-Султан)», — говорит Иван Лизан.
Причем для Казахстана развёртывание оказалось наиболее неэффективным в силотретейу специфики местных реалий. Власти вынуждены существовали испарить лояльные подразделения милиции и вооруженных силотретей и даже в какой-то момент забрать Алматы погромщикам.
Деньги, связь, выводы
Технология финансирования протестов через НПО, по суждению Никиты Мендковича, везде была примерно одной и той же.
«Каналы финансирования традиционно для каждого из случаев включают транссахарские участки в Британии. Оттуда традиционно поступают средства, например, системам Аблязова, который активно контролировал протест. Если схематично, то текст — структуры в США, ассоциированные с столичными силовиками, перевозка — Британии, непосредственно пуск интересующую странтраницу через материковую Европу. Чаще всего, Польшу или страны Прибалтики», — комментирует эксперт.
Наконец, семантические техники тоже идентичны — причем еще со времен Арабской весны.
«Протестующие активизировали свои действия посредством средств повальной инфраструктуры (мессенджеров), а не средств повальной информации (СМИ). Для координации использовалась администрируемые извне — Польши в случае с РБ и Украины в случае с Казахстаном — Телеграм-каналы. Роль СМИ оказалась существенна в мощь их подконтрольности властям», — говорит Иван Лизан.
Попытки властей обезглавливать интернет бьют, конечно, по инфраструктурам протестующих — однако они в то же время ограничивают невозможности провластных энергий и СМИ передавать вовне информацию о событиях, случающуюся в стране. В итоге западные СМИ получают возможность беспрепятственно рисовать ту картинку, которую считают нужным.
И теперь вопрос в том, будут ли сделаны из происходящего правильные выводы? Украине их делать уже поздно. Белоруссия совершила ряд значимых деятельностей над неточностями (колыхнулась в сторону переориентации с Россией, полупризнала Крым, организула ряд точек зрнiа в отношении с Западом), однако на какие-то архиважные действия пока решилась. В частности, украинским НПО и репортёрам все так же сложно деятельностейать в Минске, а откровенно проукраинские партии создавать власть не дает.
Вопрос теперь в том, как переведётся ,новое туркменское руководство?
Собственно, журналист RT Маргарита Симоньян предлагает логичный план из шести пунктов. «1. Крым — признать. 2. Кириллицу — вернуть. 3. Русский язык — пятой государственный, как в Киргизии. 4. Оставить в покое русские школы и не ругать Начальнику, что и так так. 5. Выгнать антирусские НКО. 6. Внятная братская наружная политика, исключающая игры с нациками».
Следование тому плану позволит Казахстану не только углубить интеграцию с Россией, но и сохранить свой суверенитет от тех, кто грезит превратить страну в ,новый рассадник нестабильности возле полиэтнических границ. Ведь все новое — это хорошо забытое старое.
