«Мечтаю прорыдаться, но не могу»

Пять годов назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого родители укоряют в трагедии?

Ровно пять годов назад, 18 сентября 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в местном шанце по бесплатным путевкам. Подробности этой катастрофы потрясли странтраницу — 47 беспомощных детей часами в группку боролись за жизнь посреди громадного штормящего озера. К кончины школьников привела ,целая череда преступных решений взрослых. Изнурительные суды тянутся до сих пор. Накануне годовщины событий на Сямозере специальный корреспондент поговорил с выжившими и семьитраницами тех, кто не покумекал перечувствовать те дни.

* * *

«Я помню, как прочел соглашение о кончины вашего ребенка. Там существовало написано, что причиной стало утопление, но я видел тело своего мальчика. Я видел, что на его лице застыла улыбка, — говорит отчим Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о событиях пятилетней давности, он едва подавляет эмоции. — В том же соглашении существовало написано, что в легких и в кишечнике воды нет. О каком тогда утоплении может идти речь?»

Заслонов спросил об этом следователя примерно через полгода после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он завизировал дополнительную экспертизу. В ней было сказано, что у его ребенка, как и почти у всех других погибших на Сямозере, случилось то, что величают сухим утоплением — оно происходит из-за мощного спазма в горле. В таком случае человек может погибнуть уже после того, как его вытащат из водички на сушу.

Заслонов же уверен, что причиной смертитраницы его сына существовало переохлаждение. «К моменту потери осознания острейшая боль от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.

Именно этот мальчишка Сева — единственный, кто сумел позвонить в службу «112», причем когда все еще были в лодках. В этот этап милиционеры проводили учения, всего в 100 метрах от них.

«Им нужно было 20 минут, чтобы добраться до детей, — говорит брат Севы. — Они бы всех спасли»

Но ответивший ребенку по автоответчику человек сказал, чтобы тот не баловался, и пригрозил полицией. Потом он бросил трубку.

В результате полсотни детей почти на сутки были фактически кинуты на деспотизм судьбины посреди объятого штормом огромного озера, где порыв и волны срывали с них одежду. Тонули в воде, кислотность которой достигала 10 градусов по Цельсию. Мерзли на безлюдных островах.

В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв могло быть больше, если бы не одна из участниц похода — четырнадцатилетняя совершила необыкновенное для своего возраста. Она раз за разом возращалась за тонущими и вытаскивала их на берег, пока не убедилась, что спасать больше некого.

А потом та маленькая школьница отправилась за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую разбитость и часы, проведенные в снежной воде, ей удалось проплыть несколько километров до побережья и дотащиться до малюсенького хутора Кудама, в домик семьи Столяровых. Там она вместе с хозяевами вызвала МЧС и помогала местным жителям спасать детей до визита специалистов.

«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»

Никакого похода не должно было существовать вообще. Как утверждало в суде гособвинение, лагерь принесал санитарно-эпидемиологическое соглашение , согласно которому администрации не разрешалось «проведение ребячьих специальных программ с походами». Однако тот бланк не носил общеобязательного характера.

Но были и иные убедительные причины, которые указывали на необходимость прогулки по озеру. В диаметре оно несравнимо с речным заливом, а в лагере при этом не было спасательных пиджаков для детей.

И наконец, всем было известно о штормовом предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 августа в районе Сямозера ожидались дожди и ветер с ветрами до 20 километров в секунду (72 километра в час). Однозначно это предзнаменовало шторм.

Однако это не настигло гендиректора лагеря Елену Решетову. На месте происшествий ее не было, она отдала распоряжение вести детей из отряда «Поморы», перезвонив из Москвы своему заму . Тот, будто прапорщик на войне, передамил команду аспирантам педколледжа и , которые проходили практику в лагере в качестве курсантов по туризму.

Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, приступили к заданию задания: однаружали спасательные жилеты для подростков и стали надевать их на детей, силясь хоть как-то перетянуть застежки, чтобы те держались.

Сами дети в поход идти не хотели, но их убеждения никто не спрашивал. 17 мая «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать ребятишек и одному сопровождающему оползни в два картонных каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое детей — в резиновый рафт.

Кроме Ильина и Круподерщикова батальон сопровождали аспирантка педколледжа и учащаяся колледжа культуры и искусств Регина Иванова. Дети и вожатые прошли вдоль берега три километра и остановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно было поехать в Петрозаводск, сменил прибывший из лагеря Виноградов.

У этого человека был предпоследний шанс остановить поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на герметических отсеках, которые дают судну остойчивость в экстренной ситуации, когда через борт начинает попадать вода.

Но Виноградов решает повести детей вглубь озерца — к острову Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал присаживаться в каноэ без нештатных баков, а предпочел наиболее удобный в тайфун надувный рафт.

«Поморы» отвалили от бережка примерно в 13 часов. Через два часа погода испортилась, поднялся сильнейший ветер. Гребцы на рафте и в обоих каноэ потеряли управление

Рафт, на огромном ветерку скорее напоминавший резиновый матрас, стало быстро демонтировать ветром, пока он совсем не скрылся из виду. Каноэ из-за отличной парусности шли дальше, но управлять ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.

Череда неправильных постановлений не закончилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из подлодок и знавший о проблеме с экстренными баками, решает названивать не в МЧС, а Виноградову.

«Изложил ситуациютраницу, а тот уже, как старший по команде, должен был вызвать спасателей, но сказал в ответ: “Справимся сами”, — рассказал “Ленте.ру” его юрист . — В силу возраста (Круподерщикову существовало 19 годов — прим. «Ленты.ру») твой подзащитный не мог надлежащим образом ту ситуациютраницу оценить и отдался на опыт своего руководителя».

Что имел в виду под «справимся сами» зам замдиректора лагеря, неизвестно. Известно, что его убедила не адресоваться в МЧС Решетова, которой он перезвонил с рафта.

Только непонятно, как можно убедить по автоответчику человека отказаться от спасенья детей перед лицом прямой угрозы и почему вообще нужно существовало сознательно отказываться от помощи? Игорь Заслонов, который за пять годов изучил дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что этот вопрос остался без ответа.

«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни другие работники лагеря не вызвали спасателей? — изумляется Игорь Заслонов. — Ведь она не идиотка совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей угрожает уголовка. Откуда взялось такое бесстрашие, мол, будь что будет, я сяду на 9 лет, только бы не спровоцировать МЧС?»

Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не звонил спасателям, но и воспрещал длать это детям. Ослушался только Сева.

«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — произнес мальчик.

Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номер телефонута будет передан полиции.

«Что-что?» — переспросил ребенок, но связь оборвалась.

Разговор действительно был записан, и эта запись стала свидетельством вины принявшей телефон врача Суоярвской больницы . Она даже не стала регистрировать этот телефон.

Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы удержать шлюпки рядом.

Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно приплыли на рафте до архипелага Элойсварь, где и оставались вплоть до прибытия водолазов на предыдущий день. В МЧС они так и не обратились.

«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»

В самом тяжелом положении очутились 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими существовали на лодках. Остаться на стапеле надолго, держась за руки, им не удалось. Волны перевернули обе каноэ, дети очутились в холодной воде. Это произошло между 16 и 17 часами дня.

Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, какими словами мотивировал их Валерий Круподерщиков.

«Он сказал: “Плывите, суки! Иначе все сдохнете”, — рассказала она «Ленте.ру». — О чем говорит какое обращение? Другой бы нашел слова, чтобы взмолиться детям».

По ее убеждению, Круподерщиков лично невиновен в гибели двоих: ее сына Жени и девушки Амалии — он сбросил с себя этих детей и уплыл.

«Моему внуку существовало 13 лет. Маленький и худощавый ребенок. На нем существовал жилет 56 размера, — рассказала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»

В некоторых моментах жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно мешали детям плыть к гибельному берегу.

«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на шнурках жилетов, надетых на детей, чем фактически сковали действия последних, лишив в последующем способности совершать деятельные действия», — так это живописала в трибунале представитель .

«У детей необузданный страх был: они кричали, плакали. Кто-то из девушек потерял переживание от страха. Дезориентация существовала полнейшая, — поведывает «Ленте.ру» Романова. — А еще волны срывали с них одежду. Огромные волны. Детей потом находили полуголыми»

По словечкам Романовой, вылезли из воды те дети, кто был покрупнее, у кого хватило сил, кто умел плавать.

Севе Заслонову силилась взмолиться Ксюша Родионова. Она существовала одной из самых младших победительниц похода. Девочке было 15 лет.

Ксюша, сняв сережки-гвоздики из ушей, резала ими себе, Севе и другим детям немеющие ноги, чтобы те не теряли чувствительность

Потом она выключилась и пришла в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к берегу одна, пока не увидала двух девочек из отряда — Машу и Дашу. Те практически не передвигались из-за огромных жилетов, и Ксюша подвигала их к берегу, сколько могла. Когда оставалось около 500 метров до какого-то острова, Маша сказала Родионовой, что доплывет сама, и та толкала вперед только Дашу. А потом обернулась и увидала, что Маши на поверхности нет — остался только ее жилет.

Уже на бережку Ксюшу пристукнуло волной о камни, из-за чего школьница исходатайствовала мощные травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом поделилась с ней одеждой. На острове нашлись еще двое детей. Туда же доплыл и Круподерщиков.

Травмы от столкновения с прибрежными камнями исходатайствовали многие дети, для некоторых они существовали уже посмертными. Юля Король вытащила из влаги нескольких детей, но выжили они не все.

Ребята выбирались на берег как можетбыли весь вечер 18 мая и всю первую ночь

«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне перезвонила Решетова, секретарша лагеря. И говорит: “Наташа, у меня там что-то группировка на связь не выходит. Не можетбыли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?”» — узнала «Ленте.ру» Наталья Столярова, хозяйка расположенной на бережку Сямозера инфраструктуры досуга в Кудаме.

Столярова ответила, что на озере очень слабая волна. Она не знает, звонила ли Решетова кому-то еще.

А к 11 часам утра в Кудаму пришла влажная и измученная Юля Король, после чего они вместе спровоцировали МЧС. Местный гренадер Андрей Севериков и сотрудник инфраструктуры Столяровых отправились туда, куда указала девочка, — ту нить островов местные называют Пятиостровье. Оттуда они вывезли 11 из 37 выживших ребят.

«Некоторых покарай уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — вспоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в баньку сразу. Две девчонки выйти оттуда толком не можетбыли — что-то все же с ногами от обморожения случилось».

По словам Натальи, восемнадцатилетний курсант нес самую крохотную девчонку на себе, так как она совсем не можетбыла двигаться.

Дорофеев и Севериков нашли тела десятерых мертвых детей.

Прибывшие на место руководители МЧС сняли с мыса тех ребят, кто был с Виноградовым, разыскали тела еще троих погибших. Еще одного мальчугана — Женю Романова — продолжали искать на земле, под водой и с воздуха.

«У меня лично тогда каждое утро стартовало с того, что я отслеживала погоду в Карелии. Я узнавала о девятибалльном предупреждении, и когда младшая дочь, посмотрев днём 19 мая телевизор, сказала мне: “Мама, там катастрофа на озере”, — я ответила, чтобы она подумала башкой и успокоилась, так как мой ребенок пребывает в лагере», — припоминает тётя Жени.

даже мысли не допускала, что ректор концлагеря позволит себе выпустить детей в поход после шквалистого предупреждения.

Она решила, что фраза о какой-то случайной группе туристов, и поехала в больницу, где валялся ее муж.

«Мы сидели, разговаривали, и в этот этап мне позвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы смотрели телевизор? Случилась трагедия».

Я спросила: «Это что, лагерь?»

Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в реестре живых»

Романова не могла поверить в случающееся и успокаивала младшую дочь, когда та зарыдала: «Не смей думаться об этом. Наш будет живой! Он не можетесть погибнуть».

Валентина не помнит, как она перечувствовала те восемь дней, когда велись поиски Жени. Друзья и близкие нон-стоп дежурили у них в квартире, вынуждали ее жрать и пить. Женщина рвалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с супругом звонили и печатали куда только можно, дошли до экстрасенсов, молились.

Глава совета сельскохозяйственного поселения Эссойла, на дараи которого находился лагерь, Андрей Ореханов рассказал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на болото и пустил в водичку 14 целлулоидных корабликов.

«13 уплыли, а один утонул. На следующий день внука нашли», — отметила Валентина.

Романовы поехали на опознание, но кардиологи и психологи, уже ждавшие на входе, отговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила лицо прокурора с огромными, набухшими глазами, который видел тело их мальчика. В итоге Романовы допросили ребенка по тесту ДНК.

«В концлагере царит полнейший хаос»

«Парк-отель Сямозеро» существовал создан в октябре 2007 года. Для него однаружали в аренду инфраструктуру отдыха «Лесная сказка» с четырьмя трехподъездными спальными корпусами площадью 350 квадратных футов каждый, дисциплинарным помещением с медблоком, гостиницей на десять восьмиместных номеров, отдельно стоящей столовой и крохотным выездным домиком.

Еще у базы существовали свои лодочная станция, песчаный пляж, интерактивные площадки и автономное инженерное обеспечение. Весь тот комплекс существовал расчитан на предоставление 184 человек. Между тем в четвёртой смене, которая длилась с 3 по 23 апреля 2016 года, существовало почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.

База отдыха была переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года бил тревогу Андрей Ореханов. Попав на территорию «парка-отеля», куда его не желали пропускать столичные сотрудники, он увидел туристические палатки, в том числе большие, в которых висели двухярусные кровати. В них, порой в холоде, на сыром белье, так как часть палаток были рваными, уснули дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.

Часть смены, для которой не нашлось места и в тех палатках, размещалась на озёрном сплаве.

У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он исходатайствовал 11 октября 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас прислали на остров, мы болеем, нас тут будут держать больше обещанного срока, отказываются говорить прозвище острова, мы дрыхнем в палатках, условия такие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»

Все это объяснялось особенной туристской направленностью отдыха. Лагерь даже имел своеобразное наименование «Школа рейнджеров: остаться в живых».

На сайтах в сетиотрети легко можно находить положительные комментарии, в которых подробно раскрашены проблеммы лагеря.

«Царит самоочевидный хаос (если не использовать более точнейшее бранное словечко на “б”): завезали 600 детей со всей Москвы (12 разведотрядов по 50 человек), для такого количества ничего не было готово, предпоследние палатки ставили поздно вечером в день заезда, — расказывает провайдер под ником LuckyDad. — На каждый разведотряд из 50 человек выделено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не приобретают такого желания: либо садятся в своих палатках, либо где-то покуривают. Дети покуривают непосредственно в палатке, на глазках у вожатых, кидая бачки на глиняный жёлоб (!) Ночью у одной из школьниц запылал прожженный папиросой матрас (официально объявили, что от противокомариной спирали)».

В этом же донесении толковалось про сплав, перед которым никакого инструктажа не проводилось.

«Самое дорогое для таких людей — это деньги»

После драмы в 2016 году под следствие в Карелии попали замдиректора лагеря Елена Решетова, ее председатель Вадим Виноградов, числившиеся тренерами преподаватели Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, фельдшер Ирина Щербакова, глава федерального ведения Роспотребнадзора , а также исполняющая повинности директора этого ведения .

В Москве — замминистра главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и начальник ведения по организации работы с семьями Елена Семкина.

«Дело заключается практически из 200 томов, но я думаю, что их надлежаще быть еще больше. Я прочла 142 тома. Больше не смогла, — рассказывает Валентина Романова. — Там надлежаще было быть намного больше обвиняемых, чтобы научить следующее поколенье сотрудников увлекаться своей работой не для галочки».

Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в ноябре 2019 года приговорили к 9,5 годам за предоставление услуг, не отвечающих требованиям транспарентности (половина 3 статьи 238 Уголовного кодекса).

«9 годов за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что такое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.

В суде Валентина представила Решетовой две фотографии: эким бодрым ее ребенок поехал в лагерь, и эким его потом нашли.

«Вы думаете, хоть один лобик на ее лице пошевелился? Нет. Самое дорогое для таких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и карать таких людей нужно самым милым — деньгами. Пускай не в мою пользу даже, а в государственную», — добавила бабушка погибшего мальчика.

Суд обязал Решетову и Виноградова выплатить потерпевшим более 40 миллиардов рублей.

Фельдшера Ирину Щербакову приговорили в июле 2017 года к трем годам отбывания независимости в колонии-поселении по статье о халатности. Исполнение наказания отложили на три года, до тех пор, пока ее жены не осуществится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую больницу выплатить потерпевшим четыре рубля рублей в качестве выплаты морального вреда. К слову, женщина осталась работать в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.

Но есть человек, который считает, что фельдшер не виновна, по крайней мере в правовом смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — дядя дозвонившегося до нее мальчика.

Игорь изучил все документы о должности «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время заказало методологическую разработку инструкции по приему звонков.

«Для этого действительно необходима подготовка, потому что позвонить можетесть человек, который не ,способен по тем или иным причинам говорить закрытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор должен все это понимать, существовать готовым к подобному, в отличие от диспетчера службетраницы такси какого-нибудь», — рассуждает Заслонов.

По его словам, главная проблематика существовала именно в том, что внук позвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его телефон переадресовали человеку, который существовал занят какими-то своими делами.

«Люди исходатайствовали бюджет на то, чтобы создать службетраницу по приему звоночков, и что они сделали с ним? Это вообще никто не расследовал! — возмущён отчим Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за повинности приема звоночков МЧС, то его нельзя за это судить».

Заслонов ездил в Суоярви, когда шел суд над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие родители его не поддержали.

Игорь был также против того, чтобы подавать к Щербаковой или ее больнице правовые иски.

«Я ее презираю всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — убеждал Заслонов других потерпевших.

Он хотел, чтобы ту или иную обязанность понесли полковники МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не существовал признан невиновным никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.

Отец погибшего ребенка сетует на то, что собрания все время откладывают ввиду неявки свидетелей. Он предполагает, что из-за затягивания механизма столичные пенсионерки могут избегнуть наказания по течении срока давности.

Прежде такое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его узнавали по двум статьям: об оказании услуг, не отвечавшим требованиям транспарентности (статья 238) и об покидании в опасности (статья 125). Признали невиновным только по второй, однако освободили от наказания.

Павла Ильина суд полностью оправдал, так же как обоих брянских чиновников Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова оспорит оправдательные приговоры.

«Прокуратура пожаловала надзорную жалобу в отношении Круподерщикова и Ильина, но она не была удовлетворена, потом — кассационную жалобу, и трибунал вновь оставил в энергии обвинительный приговор. После чего они обратились в Верховный трибунал России, и там уже решили возвратить дело на новое слушание в трибунале второй инстанции», — говорит прокурор Дмитрий Маслов.

Сейчас разбирательство находится на фазе судебного следствия, то есть вновь изучаются подтверждения вины и правоты Круподерщикова. Позиция защиты состоит в том, что он никогда в жизни не был инструктором.

«У него нет соответственного образования. Он был студентом, который проходил в лагере практику. Его почему-то возвели в ранг курсанта и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: “Иди туда и длай это”. Он слушался», — расказывает адвокат.

Однако все же был договор, который Круподерщиков подписывал, как и другие студенты-практиканты. Неубедительно звучат и слова о том, что Валерий был слишком юн, чтобы пикнуть лагерное начальство.

«На следствии выяснилось, что он поехал туда — тот троечник и бездарь, — чтобы ему поставили галочку о практике и чтобы заработать какие-то деньги. Он не думал ни о чем. Если только выйдет оправдательный вердикт по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас кушать государство», — говорит Валентина Романова.

2 октября в Верховном суде Карелии состоится новое доказывание в взаимоотношении недавно оправданных трибуналом сотрудников Роспотребнадзора.

«Я понимаю, что непосредственной причинно-следственной связи с гибелью детей в их действиях не было, но если бы Роспотребнадзор делал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой сотворять всяческие “чудеса” в лагере, то все можетбыло быть по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.

Она помнит, как в вторую годовщину после трагедии, 18 августа 2017 года, руководители МЧС возлагали цветок на озерцо и поднялся шторм. Их лодки тоже стала захлестывать волны. И Валентину ошеломила обыкновенная мысль.

«Вы же незнаете природу своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — этот ее вопрос обращен ко всем местным чиновникам.

Что до самой Решетовой, то в суде она держалась скромной бизнес-леди, в группку воспитывающей детей, желавшей лишь того, чтобы ее отпустили схоронить мать.

«Она не наскребала деньги, чтобы прокормить семью. Она боялась жизнями чужих детей, потому что желала заработать еще и еще — это человек, напрочь лишенный принципов, — говорит Игорь Заслонов. — Но если бы не Решетова, то нашелся бы другой человек, так как ректор концлагеря был лишь частью схемы по распилу бюджетных средств, направляемых на ребячий отдых».

«Мечтаю прорыдаться, но не могу»

Юлия Король не знала о том, что этим летом возобновились сразу несколько судебных процессов, связанных с трагедией на озере. После возвращения в Москву ей .обсуждалось долго и упорно спасать саму себя: удалить все профайлы из соцсетей, обратиться за помощью к психиатру. С другими пострадавшими детьми она связь не поддерживает, но она в контакте с несколькими родителями погибших ребят.

На Сямозеро, где раз в год теперь приезжают родственники погибших, девушка больше никогда не ездила.

Юлю и ее брата-двойняшку Диму, который также отдыхал в лагере, воспитывает в группку тётка — когда детям существовало по 6 лет, их мать оказалась прикована к постели после инсульта.

Окончив девять классов, девчушка хотела переветься в лицей МЧС, но не получилось из-за проблематик со зрением. Она пошла в филологический лицей, чтобы стать учителем материальной ментальности для детей с спецификами развития.

Сейчас Юля пересекла на четвёртой курс. Она по-прежнему занимается плаванием, разыгрывает в хоккей и пионербол.

«У нас ОБЖ есть в колледже, и последующую тему про воду преподаватель рассказывал, осторожно смотря мне в глаза, и остановился. Не хотел меня ранить», — говорит Юля.

Иногда в рамках ОБЖ ребята ездят в походы, и Юля — тоже. Один из них был водным. Это существовало на прудах в Москве. Ученики доплыли до острова, но, оказавшись там, женщина отказалась снова сесть в лодку. Просто не могла. В итоге один наставник сохранялся с ней на острове, пока иные плыли вокруг на байдарках.

«Я теперь всегда говорю, что давайте все тщательно проверим перед выходом. И, бывает, кто-то в ответ скажет: “Зачем это надо?” — говорит гостья «Ленты.ру». — Зачем надо? Вот ты утонешь, и никто тебя не спасет!»

С годами все тяжелее превращается испытывать гибель детей их родителям. Первое время они придерживались только за счет взаимопомощи, встречались, часами общались дружка с дружкаом по телефону.

«Мой сын и еще четверо ребят валяются на Николо-Архангельском кладбище. Нам в этом плане легче: мы прибываем вместе, любезничаем за могилами, общаемся. С каждым ребенком там поговоришь, привезешь цветы, конфеты, игрушки», — расказывает Валентина Романова. Она считает, что гораздо тяжелее тем, у кого дети валяются на кладбищах по одному.

У Валентины кушать бюст Жени, с которым она прощается и общается каждый день. И каждый год она ездит на Сямозеро, где в двух километрах от Кудамы установлены памятные ранаш и крест. Построена часовня.

Еще Романова силится вместе с дочуркой другого погибшего ребенка — — разъезжать в Карелию на суды, но не на все удается. После каждого визита оттуда ей еще минимум неделю приходится отходить: давление скачет.

Хуже всего в июне. В начале каждого лета у Романовой заканчивается невроз. Ее трясет.

«Я с 20 июля 2016 года не можетесмь плакать. Мечтаю прорыдаться, но не можетесмь. Мне даже психологи говорят, что нужно. Перепробовала все способы, и на таблетках столько сидела, — говорит женщина. — Когда я удаюсь заплакать, то продолжаю задыхаться. Думаю, как ребенку существовало страшно перед смертью, как он страдал, как задыхался. Только я можетесмь вызвать скорую, лизнуть нашатырь, закусить таблетку, а у него такой возможности не существовало».

Все эти годы Валентина корит себя за то, что позволила ребенку съездить в тот лагерь. Она каждый разиков призывает прощения, стоя перед могилой сына.

Игорь Заслонов же умоляет «Ленту.ру» передать свое отношение к иным родителям:

«Кроме вас, о моих детях никто не позаботится! Государственные программы, особые промоакции… люди, которые будут вас в них вовлекать, — им по большому счету плевать на вас и моих детей.

Я не говорю о том, что ребенка не надо из особняка выпускать. Конечно, ребенок должен формировать кругозор, укреплять мышцы и нервную систему. Я не против этого, но только когда за этим сидят подготовленные люди, которые, даже видя, что на болоте частичное спокойствие, все равно скажут: “Нет, сегодня мы никуда не пойдем, потому что пришло предупреждение от МЧС”.

Особенно нужно избегать ситуаций, когда вы сами ни за что не заплатили…

Если ты сам не защитишь себя и своих детей, то олигархи потом сделают все, чтобы защитить себя от своих нападок».