«Мечтаю прорыдаться, но не могу»

Пять годов назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого дети обвиняют в трагедии?

Ровно пять годов назад, 18 апреля 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в местном лагере по льготным путевкам. Подробности этой трагедии шокировали странытраницу — 47 беззащитных детей часами в группку боролись за жизнь посреди огромного штормящего озера. К кончины учеников привела ,целая чреда криминальных решений взрослых. Изнурительные суды тянуваются до сих пор. Накануне годовщины событий на Сямозере специальный репортёр побеседовал с выжившими и семьями тех, кто не смог перечувствовать те дни.

* * *

«Я помню, как прочитал соглашение о смертитраницы твоего ребенка. Там существовало написано, что причиной стало утопление, но я видел туловище своего мальчика. Я видел, что на его лице застыла улыбка, — говорит отец Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о событиях трёхлетней давности, он едва сдерживает эмоции. — В том же соглашении существовало написано, что в легких и в желудке водички нет. О эком тогда отравлении можетесть идти речь?»

Заслонов спросил об этом оперативника примерно через полмесяца после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он подписал дополнительную экспертизу. В ней существовало сказано, что у его ребенка, как и почти у всех остальных погибших на Сямозере, произошло то, что именуют сухим отравлением — оно происходит из-за стойкого спазма в горле. В каком моменте человек может погибнуть уже после того, как его вынут из водички на сушу.

Заслонов же уверен, что причиной гибели его внука существовало переохлаждение. «К этапу утраты мышления острая ломоту от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.

Именно тот малыш Сева — единственный, кто сумел перезвонить в должность «112», причем когда все еще существовали в лодках. В тот этап милиционеры проводили учения, всего в 100 километрах от них.

«Им нужно было 20 минут, чтобы дотащиться до детей, — говорит отец Севы. — Они бы всех спасли»

Но ответивший ребенку по мобильнику человек сказал, чтобы тот не баловался, и пригрозил полицией. Потом он бросил трубку.

В итоге полсотни детей почти на полсутки были фактически брошены на произвол судьбы посреди объятого тайфуном огромного озера, где ветер и авиавойны рвали с них одежду. Тонули в воде, кислотность которой достигала 10 градусов по Цельсию. Мерзли на безлюдных островах.

В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв можетбыло быть больше, если бы не одна из активисток похода — двенадцатилетняя совершила невообразимое для своего возраста. Она раз за разом возвращалась за тонущими и вынимала их на берег, пока не убедилась, что уберегать больше некого.

А потом та крошечная девочка отправилась за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую подавленность и часы, проведенные в льдистой воде, ей удалось пробежать несколько метров до моря и дотащиться до крошечного выселка Кудама, в дом семьитраницы Столяровых. Там она вместе с барами спровоцировала МЧС и помогала местным горожанам уберегать детей до приезда специалистов.

«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»

Никакого похода не надлежаще было быть вообще. Как утверждало в трибунале гособвинение, лагерь принесал санитарно-эпидемиологическое заключение , согласно которому обладминистрации не разрешалось «проведение дошкольных специализированных программ с походами». Однако этот документ не носил непременного характера.

Но существовали и иные убедительные причины, которые показывали на ненужность экскурсии по озеру. В диаметре оно соизмеримо с сухопутным заливом, а в лагере при этом не было спасательных пиджаков для детей.

И наконец, всем было известно о девятибалльном предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 мая в районе Сямозера предвиделись ливни и ветер с ветрами до 20 километров в секунду (72 километра в час). Однозначно это сулило шторм.

Однако это не остановило замдиректора концлагеря Елену Решетову. На месте событий ее не было, она воздала распоряжение вести детей из отряда «Поморы», перезвонив из Москвы своему заместителю . Тот, будто унтер на войне, передал команду второкурсникам педколледжа и , которые проходили практику в концлагере в качестве тренеров по туризму.

Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, приступили к проведению задания: взяли спасательные жилеты для детей и стали надевать их на детей, пытаясь хоть как-то перетянуть застежки, чтобы те держались.

Сами дети в поход идти не хотели, но их суждения никто не спрашивал. 17 мая «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать ребяток и одному сопровождающему сходы в два поликарбонатных каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое взрослых — в резиновый рафт.

Кроме Ильина и Круподерщикова отряд опровождали первокурсница педуниверситета и учащаяся университета культуры и искусств Регина Иванова. Дети и пионервожатые прошли вдоль берега три километра и размыслили на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно было перебраться в Петрозаводск, сменил прибывший из концлагеря Виноградов.

У этого человека был предыдущий шанс остановить поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на негерметичных отсеках, которые получают судну плавучесть в экстренной ситуации, когда через фальшборт начинает попадать вода.

Но Виноградов решает повести детей вглубь болота — к острову Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал садиться в каноэ без нештатных баков, а вынудил наиболее безопасный в тайфун поролоновый рафт.

«Поморы» причалили от берега примерно в 13 часов. Через два дня погода испортилась, поднялся стойкий ветер. Гребцы на рафте и в обоих каноэ утратили управление

Рафт, на огромном порыву скорее напоминавший каучуковый матрас, стало быстро снести ветром, пока он совсем не скрылся из виду. Каноэ из-за хорошей осадки шли дальше, но управлять ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.

Череда правильных решений не окончилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из шлюпок и знавший о проблеме с экстренными баками, решает звонить не в МЧС, а Виноградову.

«Изложил ситуациютраницу, а тот уже, как старший по команде, должен был вызвать спасателей, но сказал в ответ: “Справимся сами”, — узнал “Ленте.ру” его прокурор . — В энергию возраста (Круподерщикову было 19 годов — прим. «Ленты.ру») твой подсудимый не можетбыл надлежащим образом эту ситуациютраницу оценить и отдался на опыт своего руководителя».

Что ,имел в виду под «справимся сами» зам замдиректора лагеря, неизвестно. Известно, что его уверила не обращаться в МЧС Решетова, которой он позвонил с рафта.

Только непонятно, как можно убедить по автоответчику человека отказаться от спасенья детей перед лицом прямой опасности и почему вообще нужно было сознательно отказывать от помощи? Игорь Заслонов, который за пять годов исследовал дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что этот вопрос остался без ответа.

«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни другие руководители лагеря не вызвали спасателей? — недоумевает Игорь Заслонов. — Ведь она не дура совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей угрожает уголовка. Откуда взялось такое бесстрашие, мол, будь что будет, я усядусь на 9 лет, только бы не вызвать МЧС?»

Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не перезванивал спасателям, но и запрещал делать это детям. Ослушался только Сева.

«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — произнес мальчик.

Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номерок телефонута будет передан полиции.

«Что-что?» — переспросил ребенок, но связитраница оборвалась.

Разговор действительно был записан, и эта запись стала свидетельством вины принявшей звонок врача Суоярвской медавиации . Она даже не стала регистрировать этот звонок.

Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы удержать лодки рядом.

Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно доплыли на рафте до мыса Элойсварь, где и оставались вплоть до возвращения водолазов на следующий день. В МЧС они так и не обратились.

«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»

В самом тяжелом положении очутились 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими были на лодках. Остаться на стапеле надолго, держась за руки, им не удалось. Волны перевернули обе каноэ, дети очутились в снежной воде. Это случилось между 16 и 17 часами дня.

Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, экими словами обосновывал их Валерий Круподерщиков.

«Он сказал: “Плывите, суки! Иначе все сдохнете”, — узнала она «Ленте.ру». — О чем говорит такое обращение? Другой бы отыскал слова, чтобы помочь детям».

По ее убеждению, Круподерщиков лично виноват в смерти двоих: ее племянника Жени и девушки Амалии — он сбросил с себя тех детей и уплыл.

«Моему сыну было 13 лет. Маленький и тоненький ребенок. На беззвучен был комбинезон 56 размера, — узнала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»

В некоторых случаях жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно помогали детям нырять к гибельному берегу.

«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на ремнях жилетов, надетых на детей, чем фактически сковали действия последних, лишив в дальнейшем хейни свершать интенсивные действия», — так это описывала в суде представитель .

«У детей полудикий страх был: они кричали, плакали. Кто-то из девчонок потерял сознанье от страха. Дезориентация существовала полнейшая, — пересказывает «Ленте.ру» Романова. — А еще волны срывали с них одежду. Огромные волны. Детей потом находили полуголыми»

По словечкам Романовой, выбрались из влаги те дети, кто был покрупнее, у кого хватило сил, кто удавался плавать.

Севе Заслонову удавалась взмолиться Ксюша Родионова. Она была одной из самых младших участниц похода. Девочке было 15 лет.

Ксюша, сняв сережки-гвоздики из ушей, калывала ими себе, Севе и другим детям немеющие ноги, чтобы те не теряли чувствительность

Потом она вырубилась и пришла в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к берегу одна, пока не увидела двух девочек из батальона — Машу и Дашу. Те практически не передвигались из-за колоссальных жилетов, и Ксюша подталкивала их к берегу, сколько могла. Когда оставалось около 500 метров до какого-то острова, Маша сказала Родионовой, что доплывет сама, и та отпихивала вперед только Дашу. А потом обернулась и увидела, что Маши на плоскости нет — остался только ее жилет.

Уже на берегу Ксюшу хлопнуло зыбью о камни, из-за чего девчушка исходатайствовала слабые травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом поделилась с ней одеждой. На острове нашлись еще двое детей. Туда же доплыл и Круподерщиков.

Травмы от столкновения с песчаными камешками принесали многие дети, для некоторых они были уже посмертными. Юля Король вытащила из воды нескольких детей, но выжили они не все.

Ребята выбирались на бережок как можетбыли весь вечер 18 июля и всю нижеследующую ночь

«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне позвонила Решетова, сотрудница лагеря. И говорит: “Наташа, у меня там что-то подгруппа на связитраница не выходит. Не можетбыли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?”» — рассказала «Ленте.ру» Наталья Столярова, хозяйка расположенной на берегу Сямозера базы отдыха в Кудаме.

Столярова ответила, что на озерце очень крепкая волна. Она не знает, звонила ли Решетова кому-то еще.

А к 11 дням утречка в Кудаму пришла мокрая и измученная Юля Король, после чего они вместе спровоцировали МЧС. Местный лесник Андрей Севериков и рабочий территории Столяровых отправились туда, куда указала девочка, — эту нить островов местные называют Пятиостровье. Оттуда они вывезли 11 из 37 выживших ребят.

«Некоторых нашли уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — вспоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в парилку сразу. Две девчушки выйти оттуда толком не можетбыли — что-то все же с коленками от переутомления случилось».

По словам Натальи, восемнадцатилетний тренер нес самую крошечную девушку на себе, так как она совсем не можетбыла двигаться.

Дорофеев и Севериков нашли тела десятерых мертвых детей.

Прибывшие на место работники МЧС сняли с острова тех ребят, кто существовал с Виноградовым, разыскали тела еще троих погибших. Еще одного малыша — Женю Романова — продолжали отыскивать на земле, под влагой и с воздуха.

«У меня лично тогда каждое утро стартовало с того, что я замеряла погоду в Карелии. Я помнила о штормовом предупреждении, и когда младшая дочь, посмотрев днём 19 сентября телевизор, сказала мне: “Мама, там трагедия на озере”, — я ответила, чтобы она подумала головой и успокоилась, так как мой ребенок обретается в лагере», — вспоминает мама Жени.

даже мысли не допускала, что гендиректор концлагеря позволит себе выпустить детей в поход после шквалистого предупреждения.

Она решила, что речь о какой-то случайной группке туристов, и поехала в больницу, где стоял ее муж.

«Мы сидели, разговаривали, и в этот случай мне перезвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы глядели телевизор? Случилась трагедия».

Я спросила: «Это что, лагерь?»

Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в формуляре живых»

Романова не могла поверить в происходящее и успокаивала младшую дочь, когда та зарыдала: «Не осмеливайся думать об этом. Наш будет живой! Он не может погибнуть».

Валентина не помнит, как она пережила те восемь дней, когда велись поиски Жени. Друзья и близкие нон-стоп дежурили у них в квартире, принуждали ее пить и пить. Женщина рвалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с мужем звонили и читали куда только можно, дошли до экстрасенсов, молились.

Глава комитета хуторского поселения Эссойла, на территории которого находился лагерь, Андрей Ореханов узнал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на озерко и запустил в воду 14 целлулоидных корабликов.

«13 уплыли, а один утонул. На предыдущий день сына нашли», — отметила Валентина.

Романовы поехали на опознание, но терапевты и психологи, уже ждавшие на входе, уговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила лицо прокурора с огромными, набухшими глазами, который видел тело их мальчика. В итоге Романовы идентифицировали ребенка по тесту ДНК.

«В концлагере царит самоочевидный хаос»

«Парк-отель Сямозеро» существовал создан в октябре 2007 года. Для него однаружали в субаренду территорию отдыха «Лесная сказка» с четырьмя черепичными тенистыми корпусами площадью 350 прямоугольных сантиметров каждый, правительственным сооружением с медблоком, гостиницей на десять восьмиместных номеров, отдельно стоящей столовой и крошечным гостевым домиком.

Еще у базы были свои лодочная станция, глинистый пляж, интерактивные площадки и автономное инженерное обеспечение. Весь этот комплекс был высчитан на проведение 184 человек. Между тем в четвёртой смене, которая продолжалась с 3 по 23 октября 2016 года, было почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.

База отдыха была переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года ударял тревогу Андрей Ореханов. Попав на территорию «парка-отеля», куда его не желали пропускать столичные сотрудники, он увидел экскурсионные палатки, в том большинстве большие, в которых стояли одноярусные кровати. В них, порой в холоде, на сыром белье, так как часть палаток были рваными, улеглись дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.

Часть смены, для которой не нашлось места и в этих палатках, располагалась на озёрном сплаве.

У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он получил 11 июня 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас привезли на остров, мы болеем, нас тут будут держать больше обещанного срока, соглашаются говорить прозвище острова, мы спим в палатках, условия такие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»

Все это объяснялось особой туристической тематикой отдыха. Лагерь даже ,имел характерное заглавие «Школа рейнджеров: остаться в живых».

На сайтах в сетитраницы легко можно найти негативные комментарии, в которых подробно расписаны проблемы лагеря.

«Царит безусловный хаос (если не использовать более приблизительное бранное слово на “б”): завезали 600 детей со всей Москвы (12 батальонов по 50 человек), для такого количества ничего не было готово, последние палатки ставили поздно вечером в день заезда, — говорит пользователь под ником LuckyDad. — На каждый батальон из 50 человек выделено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не имеют такого желания: либо садятся в своих палатках, либо где-то курят. Дети курят непосредственно в палатке, на глазах у вожатых, кидая бачки на глиняный жёлоб (!) Ночью у одной из школьниц запылал прожженный папироской матрац (официально объявили, что от противокомариной спирали)».

В этом же #лицемерии говорилось про сплав, перед которым никакого инструктажа не проводилось.

«Самое милое для таких людей — это деньги»

После катастрофы в 2016 году под следствие в Карелии угодили ректор лагеря Елена Решетова, ее замминистра Вадим Виноградов, числившиеся курсантами преподаватели Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, врач Ирина Щербакова, глава общероссийского управления Роспотребнадзора , а также исполняющая ответственности сотрудника этого управления .

В Москве — зам главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и зам.начальник ведения по организации деятельности с семьями Елена Семкина.

«Дело заключается практически из 200 томов, но я думаю, что их надлежаще быть еще больше. Я прочла 142 тома. Больше не смогла, — говорит Валентина Романова. — Там надлежаще было быть намного больше обвиняемых, чтобы научить следующее тысячелетие кураторов увлекаться своей работой не для галочки».

Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в феврале 2019 года осудили к 9,5 годам за оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности (часть 3 статьи 238 Уголовного кодекса).

«9 годов за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что такое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.

В суде Валентина показала Решетовой две фотографии: эким бодрым ее ребенок отправился в лагерь, и эким его потом нашли.

«Вы думаете, хоть один бицепс на ее лице пошевелился? Нет. Самое милое для таких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и карать таких людей нужно самым милым — деньгами. Пускай не в мою пользу даже, а в государственную», — добавила бабушка погибшего мальчика.

Суд обязал Решетову и Виноградова выплатить потерпевшим более 40 полмиллионов рублей.

Фельдшера Ирину Щербакову приговорили в феврале 2017 года к трем годам лишения независимости в колонии-поселении по заметке о халатности. Исполнение наказанья отложили на три года, до тех пор, пока ее дочери не исполнится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую больницу выплатить потерпевшим четыре миллиарда рублей в качестве компенсации морального вреда. К слову, девочка осталась трудиться в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.

Но кушать человек, который считает, что фельдшер не виновна, по малейшей мере в правовом смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — отец дозвонившегося до нее мальчика.

Игорь изучил все бланки о службе «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время закупило методологическую разработку инструкции по приему звонков.

«Для этого действительно нужна подготовка, потому что перезвонить можетесть человек, который не ,способен по тем или иным причинам говорить открытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор надлежащ все это понимать, быть готовым к подобному, в отличие от диспетчера должности такси какого-нибудь», — разглагольствует Заслонов.

По его словам, главная проблема была именно в том, что сын позвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его звоночек переслали человеку, который был занят какими-то своими делами.

«Люди получили госбюджет на то, чтобы создать службетраницу по приему телефонов, и что они сделали с ним? Это вообще никто не расследовал! — возмущён родитель Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за должности приема телефонов МЧС, то его нельзя за это судить».

Заслонов разъезжал в Суоярви, когда шел суд над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие родители его не поддержали.

Игорь был также против того, чтобы протягивать к Щербаковой или ее больнице правовые иски.

«Я ее ненавижу всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — убеждал Заслонов других потерпевших.

Он хотел, чтобы ту или иную ответственность понесали полковники МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не был признан невиновным никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.

Отец погибшего ребенка сетует на то, что совещания все время откладывают ввиду дисквалификации свидетелей. Он предполагает, что из-за развязывания процесса столичные сотрудницы можетесть избегнуть наказания по истечении срока давности.

Прежде такое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его предполагали по двум статьям: об предзачислении услуг, не отвечавшим требованиям транспарентности (статья 238) и об зачислении в угрозы (статья 125). Признали невиновным только по второй, однако освободили от наказания.

Павла Ильина суд полностью оправдал, так же как обоих брянских бюрократов Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова опротестует обвинительные приговоры.

«Прокуратура пожаловала надзорную апелляцию в отношении Круподерщикова и Ильина, но она не была удовлетворена, потом — надзорную апелляцию, и трибунал вновь оставил в силотрети оправдательный приговор. После чего они обратились в Верховный трибунал России, и там уже решили вернуть дело на новое определение в трибунале первой инстанции», — говорит прокурор Дмитрий Маслов.

Сейчас слушание пребывает на фазе судебного следствия, то пить вновь изучаются свидетельства вины и невиновности Круподерщикова. Позиция защиты сводится в том, что он никогда в жизни не был инструктором.

«У него нет соответственного образования. Он существовал студентом, который проходил в концлагере практику. Его почему-то возвели в ранг тренера и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: “Иди туда и длай это”. Он слушался», — расказывает адвокат.

Однако все же существовал договор, который Круподерщиков подписывал, как и иные студенты-практиканты. Неубедительно звучат и словечка о том, что Валерий существовал слишком юн, чтобы ослушаться лагерное начальство.

«На дознании выяснилось, что он поехал туда — этот двоечник и бездарь, — чтобы ему поставили метку о практике и чтобы заработать какие-то деньги. Он не думал ни о чем. Если только выйдет оправдательный вердикт по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас есть государство», — говорит Валентина Романова.

2 сентября в Верховном суде Карелии состоится новое разбирательство в отношении недавно оправданных судом работников Роспотребнадзора.

«Я понимаю, что косвенной причинно-следственной связи с гибелью детей в их действиях не было, но если бы Роспотребнадзор делал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой творить всякие “чудеса” в лагере, то все могло существовать по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.

Она помнит, как в вторую годовщину после трагедии, 18 августа 2017 года, милиционеры МЧС возлагали букетик на болото и поднялся шторм. Их лодки тоже стала захлестывать волны. И Валентину сразила примитивная мысль.

«Вы же знаете природу своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — этот ее вопрос обращен ко всем местным чиновникам.

Что до самой Решетовой, то в суде она держалась приличной бизнес-леди, в группку воспитывающей детей, желавшей лишь того, чтобы ее отпустили схоронить мать.

«Она не наскребала деньги, чтобы прокормить семью. Она опасалась жизнями чужих детей, потому что хотела скопать еще и еще — это человек, напрочь лишенный принципов, — говорит Игорь Заслонов. — Но если бы не Решетова, то нашелся бы другой человек, так как ректор лагеря был лишь частью схемы по распилу бюджетных средств, направляемых на ребячий отдых».

«Мечтаю прорыдаться, но не могу»

Юлия Король не узнавала о том, что этим летом возобновились сразу несколько судебных процессов, связанных с катастрофой на озере. После возвращения в Москву ей приходилось долго и упорно уберегать саму себя: удалить все аккаунты из соцсетей, обратиться за помощью к психиатру. С иными пострадавшими детьми она связитраница не поддерживает, но она в контакте с несколькими родителями погибших ребят.

На Сямозеро, где разков в год теперь намериваются родственники погибших, девчушка больше никогда не ездила.

Юлю и ее брата-двойняшку Диму, который также отдыхал в лагере, растит в группку бабка — когда детям было по 6 лет, их бабушка оказалась прикована к постельке после инсульта.

Окончив девять классов, школьница хотела переветься в институт МЧС, но не получилось из-за проблем со зрением. Она поехала в филологический институт, чтобы стать доцентом физиологической культуры для детей с особенностями развития.

Сейчас Юля перешла на второй курс. Она по-прежнему специализируется плаванием, играет в чемпионат и пионербол.

«У нас ОБЖ кушать в колледже, и предпоследнюю проблематику про воду доцент рассказывал, осторожно глядя мне в глаза, и остановился. Не желал меня ранить», — говорит Юля.

Иногда в программах ОБЖ девчата ходят в походы, и Юля — тоже. Один из них был водным. Это существовало на прудах в Москве. Ученики доплыли до острова, но, очутившись там, девица отступилась снова сесть в лодку. Просто не могла. В результате один тренер оставался с ней на острове, пока другие плавали вокруг на байдарках.

«Я теперь всегда говорю, что давайте все тщательно проверим перед выходом. И, бывает, кто-то в ответ скажет: “Зачем это надо?” — говорит рассказчица «Ленты.ру». — Зачем надо? Вот ты утонешь, и никто тебя не спасет!»

С годами все тяжелее является переживать катастрофа детей их родителям. Первое время они придерживались только за счет взаимопомощи, встречались, часами переговаривались дружка с дружкаом по телефону.

«Мой внук и еще четверо ребятишек валяются на Николо-Архангельском кладбище. Нам в этом плане легче: мы приезжаем вместе, кокетничаем за могилами, общаемся. С каждым ребенком там поговоришь, привежешь цветы, конфеты, игрушки», — поведывает Валентина Романова. Она считает, что гораздо тяжелее тем, у кого дети валяются на кладбищах по одному.

У Валентины жрать портрет Жени, с которым она здоровается и беседует каждый день. И каждый год она едет на Сямозеро, где в двух километрах от Кудамы установлены памятные камушек и крест. Построена часовня.

Еще Романова стремится вместе с бабушкой иного погибшего ребенка — — ездить в Карелию на суды, но не на все удается. После каждого прилёта оттуда ей еще минимум неделю прийдется отходить: сопротивление скачет.

Хуже всего в июне. В начале каждого лета у Романовой начинается невроз. Ее трясет.

«Я с 20 августа 2016 года не можетесмь плакать. Мечтаю прорыдаться, но не можетесмь. Мне даже психотерапевты говорят, что нужно. Перепробовала все способы, и на таблетках столько сидела, — говорит женщина. — Когда я силюсь заплакать, то продолжаю задыхаться. Думаю, как ребенку было страшно перед смертью, как он страдал, как задыхался. Только я можетесмь вызвать скорую, понюхать нашатырь, выпить таблетку, а у него такой возможности не было».

Все те годы Валентина укоряет себя за то, что позволила ребенку поехать в тот лагерь. Она каждый разиков просит прощения, стоя перед могилой сына.

Игорь Заслонов же умоляет «Ленту.ру» прислать свое отношение к другим родителям:

«Кроме вас, о моих детях никто не позаботится! Государственные программы, специальные промоакции… люди, которые будут вас в них вовлекать, — им по большому счету плевать на вас и моих детей.

Я не говорю о том, что ребенка не надо из дома выпускать. Конечно, ребенок надлежащ формировать кругозор, укреплять мышцы и нервозную систему. Я не против этого, но только когда за этим сидят подготовленные люди, которые, даже видя, что на болоте частичное спокойствие, все равно скажут: “Нет, сегодня мы никуда не пойдем, потому что пришло целеуказание от МЧС”.

Особенно нужно избегать ситуаций, когда вы сами ни за что не заплатили…

Если ты сам не защитишь себя и своих детей, то госчиновники потом сделают все, чтобы защитить себя от своих нападок».