Рано утром 31 декабря 2018 года жители дома №164 по улице Карла Маркса в Магнитогорске проснулись от страшного грохота. Это обрушился седьмой подъезд многоэтажного здания. Страна забудет о праздничных хлопотах — россияне будут следить за спасением людей, оказавшихся под завалами. Из 133 человек, живших в подъезде, погибли 39. «Газета.Ru» вместе с пострадавшими и очевидцами восстанавливает события того страшного дня, память о котором до сих пор вызывает у людей желание ложиться спать в одежде.
«Первое что увидела — пыль, арматура, плиты»
Утро 31 декабря 2018 года предвещало жителям дома №164 на проспекте Карла Маркса в Магнитогорске приятные предпраздничные хлопоты. Однако пробуждение в тот день для многих из них превратилось в кошмар, о котором они до сих пор не хотят вспоминать.
«Было утро, дети спали. Я лежала вместе со старшим сыном в кровати, ждала пока он уснет. Помню только, как в один момент закрыла глаза, а очнулась от резкого шума. Первое что увидела — пыль, арматура, плиты. Схватила старшего, который был под рукой, и побежала. Понять, где младший, уже не могла, осознавала только, что нужно спасаться», — рассказывает «Газете.Ru» жительница дома Ольга Фокина.
Взрыв в седьмом подъезде дома прогремел в 6.02 по местному времени. Уже через несколько минут на улице образовалась толпа — спасшиеся люди собирались вместе, чтобы понять, что произошло.
«Помню, что соседи были сильно напуганы. Мы с отцом вышли на улицу — честно сказать, когда увидели, что стало с домом, еще минут десять просто не могли сдвинуться с места от шока. Просто стояли и смотрели», — сообщил «Газете.Ru» Данил Бородин.
По словам жителей дома, многие из них просто не могли поверить, что с домом случилось что-то серьезное, поэтому некоторое время в соседних подъездах еще царила мертвая, настороженная тишина.
«Я услышала, что за окном громко разговаривают люди, несмотря на ранний час. Увидела в окно, как приезжают пожарные машины. И сразу сказала мужу: «У нас происходит что-то страшное, — рассказывает „Газете.Ru“ Наталия Гребенкина. — Выглянула в подъезд, однако там было все тихо. Мне кажется, люди просто не могли поверить, что такое могло произойти в нашем доме».
Постепенно к месту происшествия начали стягиваться сотни спасателей: общими усилиями они пытались помочь тем, кто не мог выбраться из полуразрушенного здания самостоятельно. По словам очевидцев, на улице стоял «сплошной крик»: кто-то просил о помощи из-под завалов, кто-то был ранен.
Младенец под завалами
В первые часы трагедии стало известно о двух погибших. Затем, в 12.46 по Москве, региональные издания, ссылаясь на источники, сообщили, что на месте происшествия начала работать тяжелая техника. Связано это было якобы с тем, что спасатели не надеялись найти под обломками живых людей.
«Через некоторое время к дому приехал супруг, который в момент взрыва находился на работе. Мы попросили спасателей заглянуть в ту комнату, где мог находиться наш 11-месячный сын. Но они нам сказали, что этой комнаты нет вообще. Осталось только окно», — вспоминает Фокина.
То, что случилось после этого, станет историей чудесного спасения 11-месячного Вани Фокина лишь на следующий день. Родители не оставляли надежду найти мальчика — его отец обменялся телефонами с сотрудником МЧС и даже точно указал то место, где мог находиться ребенок: 1 января, около 16.00 по местному времени, на этом месте мальчик был обнаружен. Он был жив — и пролежал под завалами на морозе 34 часа.
«Нам позвонил знакомый спасатель и сообщил, что они нашли ребенка. На тот момент о состоянии не было известно. Мы сразу поехали в больницу, однако там нам почему-то сказали, что привезли девочку. Нас это все равно не остановило — решили дожидаться, чтобы нам показали одежду ребенка. По ней мы и смогли установить, что это действительно наш сын», — говорит Ольга Фокина.
Позже врачи диагностировали у мальчика обморожение конечностей, травму головы, переломы ног и общее переохлаждение. В тот же день вечером его отправили в Москву на самолете — там он провел полтора месяца, проходя лечение, а затем и курс реабилитации. Из-за сильного повреждения нерва ходить у мальчика не получалось.
«Сын не мог нормально наступать на ногу. Более того, он вообще не умел ходить, навыков не было, что усложняло ситуацию. Даже после того, как врачи диагностировали улучшения, он еще боялся сам передвигаться — мы с ним ходили только за ручку», — делится Фокина.
В октябре этого года мальчику, историю которого узнала вся страна, наконец, удалось сделать первые шаги. «Сейчас мы стараемся не вспоминать о том времени. Переехали в новую квартиру — для ее приобретения нам выдали сертификат, на котором числилась сумма, высчитанная исходя из площади нашей разрушенной жилплощади. Правда за ремонт пришлось немного доплатить, но это уже не важно», — считает женщина.
«Плевать на дом. Страшно за близких»
Многих жильцов в ночь на 31 декабря дома не было — кто-то уехал в гости, а кто-то оказался в другом городе. «О трагедии я узнал, когда находился в Москве. Мне позвонил друг и взволнованным голосом сообщил: „У нас дом взорвался“. Первым решением для меня и матери, которая находилась в столице вместе со мной, было лететь в Магнитогорск любым рейсом», — рассказывает «Газете.Ru» Роман Поздняков.
Другая жительница дома Нина Фомина узнала о трагедии из смс-сообщения, которое горожанам прислало МЧС. В по адресу «проспект Карла Маркса, 164» жили ее родственники с маленьким ребенком.
«Ту секунду пока ждала ответ от них — не забуду никогда. Страшно. Плевать на дом. Страшно за близких», — признается женщина в разговоре с «Газетой.Ru».
В другой квартире дома спала мать Максима Антошкина. Молодого человека мучило тревожное чувство все утро, но только через некоторое время он заметил, что телефон разрывается от звонков — мама звонила ему 22 раза.
«Перезвонил, а она говорит: «Дом взорвался, я аж с дивана улетела от толчка». Мы сразу выехали на место. Первым делом я увидел огромное скопление народу. Все было оцеплено, вокруг пожарные и скорая, газом пахло страшно. А когда ближе подошли, увидел, что седьмого подъезда просто нет — груда бетона с элементами квартир», — вспоминает Антошкин.
Спустя несколько дней в Магнитогорск вернулась семья Поздняковых. По словам Романа, первое впечатление от развалин дома было очень тяжелым. «Одно дело смотреть на дом по новостям: вроде узнаешь его, но все равно будто и не твой. А тут видишь вместо здания огромную груду обломков. Такое леденящее ощущение было, что смерть мимо тебя прошла. Ты ее увидел, а она тебя не заметила», — говорит мужчина.
«Внимание к дому сразу же пропало»
После трагедии президент России Владимир Путин издал указ о расселении дома №164 и его последующем сносе. Местные жители уверены: такое решение власти приняли под давлением маленькой группы жильцов, которая «очень громко паниковала».
«Люди говорили, что боятся жить в аварийном доме, а власти бездействуют. Однако мы выступили против: мне, например, как маломобильному гражданину, переезжать было бы очень сложно. Кроме того, компенсация нам была назначена в районе 31 тыс. рублей за квадратный метр квартиры. За такие деньги не было никакого варианта приобрести себе равноценное жилье, тем более, что цены на квартиры тогда мгновенно взлетели вверх», — рассказал Поздняков, ставший одним из руководителей инициативной группы, отстаивавшей сохранение дома.
В результате, жильцы, не захотевшие покидать дом, добились проведения специальной экспертизы — она показала, что здание находится не в аварийном состоянии и пригодно для жилья. После этого в нем был проведен ремонт, а во дворе разбит сквер и обустроена новая детская площадка.
«Тем не менее, жители некоторых подъездов жалуются, что как только страсти вокруг дома улеглись, внимание к его содержанию сразу же пропало. Где-то лифт не работает уже долгое время, например. На фоне того, как дом вылизывался, когда на него было направлено общее пристальное внимание, это бросается в глаза», — подчеркивает Поздняков.
«Я от себя убежать хочу, будто бы это было не со мной»
Трагедия в Магнитогорске унесла жизни 39 человек — среди них были и взрослые, и дети. Неизгладимый отпечаток она оставила и на тех, кто остался жив.
«Иногда ложусь спать, а в голове мысль: «Может, одетой лечь?». До сих пор толком никто не может озвучить точную причину взрыва. Страшно от того, что мы не защищены и произойти может все что угодно. Если честно, я даже боюсь Нового года, потому что не оставляют мысли, что это может повториться», — признается местная жительница Наталья Гребенкина.
Семья Ирины Платоновой также продолжает жить в доме №164. По словам женщины, о событиях годичной давности напоминают в основном только небольшие щели между оконной рамой и бетонной плитой, которые появились в ее квартире после взрыва. «Жить страшно, но без истерик. Такой, знаете, глубокодушевный страх. Переживание», — говорит женщина.
«Я долго не решалась подойти к дому. Не страх, а эмоции, чувства, слезы переполняли», — соглашается с соседкой Нина Фомина.
Некоторые из тех, кому удалось выжить после взрыва, до сих пор не готовы говорить о трагедии. «У меня после разговоров о том дне случается алкогольный срыв. Я от себя убежать хочу, будто бы это было не со мной», — признается «Газете.Ru» Евгений Юрченко. Житель седьмого подъезда в то утро за 15 минут до взрыва вышел в гараж к машине. Когда он вернулся к дому, от его квартиры остались одни обломки.
По словам заведующей психологическим центром областной психоневрологической областной больницы №5 Елены Ивановой, после трагедии 31 декабря 2018 года более трех тыс. человек обратились к психотерапевтам и психологам Магнитогорска за стационарной и амбулаторной помощью. Среди них были не только пострадавшие, но и те, кто потерял тогда родственников и знакомых.
«Первые полгода после трагедии занимались экстренной кризисной помощью, теперь идет планомерная долгосрочная работа. Часто обращаются за консультациями семьи пострадавших, которые испытывают тревогу. Она усилилась в декабре, потому что приближается трагичная дата», — рассказала местному порталу «Регион 74» клинический психолог первой горбольницы Магнитогорска Елена Белова. Она напомнила: у большинства людей, которые столкнулись с острыми переживаниями, симптомы тревожных расстройств могут проявляться в течение последующих пяти лет.
