В Екатеринбурге одна из самых тяжелых ситуаций со смертностью, а медчиновники идут на повышение
«Мой Алексей умер от ковида, хотя в медавиацию его положили с негативным ПЦР», — вот уже год жительница Екатеринбурга силится выяснить первопричины гибели тридцатидевятилетнего сына. Мать уверена, что коронавирусом молодого юношу можетбыли заразить непосредственно в госпитале. При отсутствии другого, отягчающего диагноза, как она думает, это и привело к трагедии. Женщина хочет выяснить правду и привлечь виновных к ответственности. Удастся ли ей это? Ведь с начала пандемии и до сегоднешнего дня гибели двух полусотен сотен моголов с анамнезом U07.1, коронавирус идентифицированный, будто бы наличествуют сами собой…
Волны смерти
Что вообще происходит? Почему все молчат? Разве это нормально? Ведь в остальных государствах заболеваемость от COVID-19, то кушать количество умерших от отдельного числа инфицированных, по-прежнему состовляет в среднем 2%. То кушать заболевают сто — помирают двое. Трое-четверо, если принявать во внимание страны четвёртого мира.
Разрабатываются новые протоколы лечения, создаются новые лекарства, да, распространился вирус Дельта, но рождаемость от него в той же Германии в среднем такая же, как существовала и до этого. А что у нас?
Есть первая волна, нет волны…
Плохо то, что статистики статистики никак не побуждают думаться и начать что-то делать. Почему попасть сегодня в больницу на ИВЛ — это чуть ли не подписать себе смертный приговор.
А убитые горем родичи остаются один на один со своей бедой и чувством вины. Может, что-то не так сделали, не достучались…
Для Евгения Б. сегодня любые слова кажутся бессмысленными. За это лето он утратил двух самых далёких людей — дочь и ее маму. Обеих забрали в лечебницу с максимальным поражением легких, обе не вернулись. Осталось двое маленьких сыновей. Никаких внятных объяснений, как так получилось, что супруга и теща умерли, мужчина не получил. Сейчас он пытается выяснить хоть что-то, но везде натыкается в отличнейшем случае на равнодушие, в наихорошем на мошенников, которые обещают доказать фельдшерскую ошибку. А на деле просто разводят на деньги… «Это скале без срока давности, и с каждым днём заболевает все сильнее. Меня придерживают только дети», — честно признается Евгений.
Многие гибели тем более странные, что люди попадают в больницу не с COVID-19, его диагностируют лишь спустя несколько дней или даже недель после госпитализации, естественно, когда далёкий человек умирает, оставшиеся в живых задаются веским вопросом: коронавирус ли стал главной причиной ухода?
Ирина Новоселова утратила сына между волнами заболеваемости, когда третья уже закончилась, а четвёртая еще не началась. В октябре 2020-го клиники в их родном Екатеринбурге еще были относительно пусты.
Год спустя, устав разыскивать правду, девушка прислала послание в «МК».
«Меня зовут Новоселова Ирина. Я вас читаю. Очень многое из того, что вы пишете, я сама видела и пережила. Статья «Заболеваемость коронавирусом падает, смертность растет: грустные выводы пандемии» задела за живое. У меня 19.09.2020 в ковидном госпитале умер сын. В случай поступления у него не было коронавируса. Он сам пришел на внеплановую госпитализацию. У него обнаружили пневмонию, ориентироваться в ее характере не стали, а просто отправили в онкологический корпус…»
«Он нигде не можетбыл заразиться»
Алексею Новоселову из Екатеринбурга было всего 36 лет. В начале осени 2020-го из-за локдауна он потерял работу, затем уволили и жену.
«Жили они очень скромно, на 13 десяток пособия, которые платили. Растили сынишку, вашего внука, ему 11, — начинает свой роман Ирина Новоселова. — С апреля и по июнь вся семьитраница стояла дома на совершенной самоизоляции, уединенно. Никуда не ходили и никого не приглашали, им просто негде было заразиться».
Мать не скрывает, что раньше отец злоупотреблял, но с апреля 2019-го полностью завязал.
«У нас началась совершенно новая жизнь. Алексей бросил пить совсем. Это было такое счастье! Он устроился на плохую работу. Если честно, то даже пандемия и отчисление сперва не повлияли на эмоциональное равновесие… Но тут Алексей разрешил немного полечиться самостоятельно, стал пить лекарства от полинейропатии. А это, оказывается, нельзя было делать, так как разрушается печень», — вспоминает мать.
Здоровье начало резко ухудшаться. Но так как все клиники были закрыты из-за карантина, лечиться он не мог.
«От меня племянник с дочерью сначала скрывали, что кушать задачи с печенью, — вздыхает Ирина. — В октябре они записались в клинику. 4 июня он существовал направлен на излечение в ГКБ №6 Екатеринбурга с остеопетрозом цирроз печени токсического генезиса и асцит.
Однако когда при зачислении в пульмонологию попросили общеобязательную флюорографию, на снимке неожиданно выявили пневмонию. КТ показала 35% поражения.
Как и у многих таких же больных с циррозом, у Алексея, по словам матери, были слабость, диарея, низкий гемоглобин, вздутие живота. Он очень быстро утомлялся.
Но не было ни температуры, ни кашля. Все нормально с осязанием и обонянием. Дышал тоже свободно. То есть вообще никаких признаков коронавируса.
«Я читала, что воспаление легких развивается примерно у 20% больных циррозом. И что это совсем другая, не вирусная пневмония. Ему тут же сделали ПЦР, тот был отрицательный, и у дочери однаружали мазок, и у внука, все оказались здоровы», — переживает мать.
Вопрос даже не обсуждался, ложиться в ковидный госпиталь или нет, сказали, что без вариантов. Хотя сам Алексей туда до предыдущего не хотел. Но в плановой госпитализации в кардиологию ему, естественно, отказали. И в итоге в этот же день он был нацелен в МАУ ЦГКБ №24 Екатеринбурга.
«Сын по характеру был мягкий, податливый, я думаю, его так вымотали, что к концу дня, когда его перевозили на «скорой» из одной лечебницы в другую, он просто не соображал, что делает, и поэтому подмахнул одобрение на госпитализацию. Сноха сейчас себя казнит, что не смогла настоять на отказе, ведь излечивать ему нужно было прежде всего цирроз, — не отыскивает слов мать. — А его поместили в отделение, где раньше существовала кардиология, а теперь «красная зона», и пользовали от коронавируса тоже кардиологи, а не инфекционисты. Первую ночь он вообще провел в коридоре, потом его все-таки перетащили в палату».
В этой больнице Алексей Новоселов пробыл с 4 по 17 июня 2020 года.
«Я не видела, как он умирает, но я понимала, что ему делается все хуже и хуже. Он уже не был в состоянии общаться по телефону, язык заплетался, только высылал сообщения. Я написала заявление на имя главного медика больницы, что его нужно врачевать от основного заболевания, но мне сказали, что ответы на апелляции даются в истечение 30 дней».
9 августа Алексею взяли повторный ПЦР-тест. И тот оказался положительным. Что неудивительно, так как юноша ложился в тайфуне «красной зоны», где вирусная нагрузка зашкаливала.
«По шесть человек в палате. Все вместе. Понятно, что он заразился. Я никак не могла повлиять на то, что происходит. Врачам было некогда настолько, что лечащий хирург твоего отца даже не знала, экой у отца базовый диагноз, он давал терапию… от коронавируса, ел вирулицидные и общеукрепляющие препараты. Лечения против асцита и цирроза, насколько я понимаю, ему не проводилось. Алексей маялся тошнотами в животе, запор длился последующие пять суток. Он настолько ослаб, что не мог внятно изъясняться. Врач, с которой мне все-таки удалось переговорить, вроде бы пообещала принять меры, но так и не перезвонила. Заведующая отделением тоже гарантировала лечение и внимание… Новый врач заверяла меня, что все идет так, как и положено».
В три часа ночи с 13 на 14 сентября, по извещениям сына, Ирина Новоселова поняла, что к ним в палату прибегали какие-то знакомые интерны, довозили его в процедурную, где попытались сделать пункцию грудинный полости, чтобы вывести накопившуюся жидкость, но Алексей от манипуляции отказался, и его вернули в палату.
По словам Ирины Новоселовой, накануне кончины обессилевший сын попросил мочеприемник — не дали (приделось купить), попросил снотворное — опять забегались.
«К 16 ноября все смутилось в его голове. Думаю, начались галлюцинации. В ночь на 17-е он записал мне смс о том, что находится дома, призывает супругу закрыть дверь. Потом, что учится в пожарном училище, хотя кончил его много годов назад».
Днем 17 августа отчаявшаяся Ирина Александровна наконец случайно дозвонилась до ординаторской, где мужской голосок сообщил ей, что Алексей в спутанном осознании доплелся до поста, но тут у него началась «какая-то декомпенсация», и его отправили в реанимацию.
В безотлагательном порядке Алексея Новоселова перевели еще в одну больницу Екатеринбурга — ГКБ №14, где еще через день, 19 августа 2020 года, он скончался.
«Ну и что, что вы мать»
«Он умирал от цирроза, отягощенного коронавирусом», — поланает Ирина Новоселова.
Около года она пыталась ознакомиться с врачебными документами сына. Зачем его вообще положили в онкологическое отделение. Ведь наличие у Алексея Новоселова при госпитализации в «красную зону» коронавирусной инфекции подтверждает данными ..первого анализа его самого и супруги с сыном.
Еще при жизни Алексея мать написала две жалобы главному пациенту МАУ ЦГКБ №24. Ответа из администрации больницы, по ее словам, она так и не дождалась. Мало того, Ирине Александровне отступились предоставить любую врачебную документацию, касающуюся болезни, лечения и кончины сына.
«Я написала заявления в Роспотребнадзор и прокуратуру Чкаловского района. Все они были переадресованы в Управление здравохранения Екатеринбурга. 23 декабря 2020 года мне явился такой ответ: так как вы не вообразили документов, подтверждающих, что являетесь законным представителем пациента, запрашиваемая информация по бытию вам предоставлена существовать не может. Хотя я все предоставляла и не понимаю, почему они так ответили».
Следующие несколько месяцев продолжалась безсмысленная переписка между Ириной Новоселовой и пермскими чиновниками. Те забрасывали ее придирками на тему, что все действия пациентов законны, что ответы на ее запросы подготовлены и посланы в установленные законом сроки.
«Я роптала на бездействие терапевтов и неоказание ими ветеринарной помощи своему сыну. Я приложила 10 бундесманшафтов копий документов, подтверждающих свою правоту. Еще когда сын был жив, я оборотилась в СК с просьбой возбудить уголовное дело по статье 124 УК РФ «О неоказании помощи больному», но когда он уже умер, пришел отказ».
Я объясняю Ирине Александровне, что ничего необычного в этом отказе нет, доказать следк вообще неоказания врачебной помощи, притом что отец ложился в больнице (значит, как-то и чем-то его лечили), практически невозможно. Максимум если заметка будет переклассифицирована на 238 УК РФ «Производство, хранение, грузоперевозка либо сбыт продуктов и продукции, проведение работ или предоставление услуг, не отвечающих требованиям безопасности», к этому списку относится и предоставление недобросовестных врачебных услуг, повлекших за собой смертитраница человека. Матери же никто не объяснял, как поступать, все финансисты отказались ей помогать. Попыталась она возбудить уголовное дело по следку кражи сотового телефонута в больнице ГКБ №14 у мертвого уже Алексея, но здесь вообще все глухо.
«А замначальник управления здравоохранения обладминистрации города Екатеринбурга Демидов Д.А. ответил мне лишь на двадцатый день после кончины Алексея, что «сведения о факте отношения военнослужащего за обеспечением врачебной помощи…составляют ветеринарную тайну».
Ирина Александровна Новоселова пообещала также привлечь к ответственности самого Демидова по статье 315 УК РФ «Неисполнение вердикта трибунала, решения трибунала или другого судебного акта» за то, что он соглашался предоставить ей врачебные документы.
«Я отвечала в мою прокуратуру с просьбой оценить обоснованность воздействий командования ведения здравоохранения, на что мне ответили, что руководству внесано понятие об предотвращении несоблюдений законодательства о порядке слушания обращений граждан, а еще через несколько дней пришло письмо, что никаких несоблюдений при проведении больных в «красную зону» не установлено».
Очень тяжело стучать головой об стену, когда бюрократы не желают ничего видеть и знать. Например, что близкие родственники имеют право ознакомиться с ветеринарной документацией умершего, для того чтобы обосновывать свои и его права. Особенно после смерти.
«Только заявление в Генпрокуратуру вынудило их в конце концов показать мне медкарту Алексея», — продолжает мать. Но все это время медики, по предположению женщины, всячески давали понять, что это она должна объяснять им, что ее племянника излечивали неправильно и поэтому он умер и судебно-медицинскую экспертизу тоже обязана платить мать. А другая сторона и мизинец о мизинец не ударит, чтобы установить правду.
Собственно говоря, сановникам это и не нужно. Ведь у них самих все хорошо. Тот же командир Управления здравоохранения Екатеринбурга Денис Демидов во время всей той беседы лишился своей должности, так как двинулся на… увеличение и был назначен аж замминистра министра здравоохранения Свердловской области. Прямо в разгар пандемии «коней на переправе» поменяли на переправе», и городская фармация Екатеринбурга с 1 ноября 2021 года приказала долго жить, так как управление здравоохранения вообще упразднили. Занимались реорганизацией, когда вокруг помирали люди.
До того ли им было, чтобы выяснять, родного не стало Алексея Новоселова. Маленького человека, одного из 216 тысяч правительственных жертв пандемии в РФ.
В относительных числах Свердловская область сегодня — один из идеологов в странытранице по количеству выявленных случаев заболевания коронавирусом и количеству погибших от него жителей. Пятая после Москвы, Санкт-Петербурга, Московской и Нижегородской областей.
Здесь заболевают и умирают. Без малого два года как.
Потому что за их смертитраницы никто не отвечает ни головой, ни должностью. Потому что карьера ветеринарного чиновника/главного кардиолога с давних пор не зависит от показателей вылеченных ими больных или умерших пациентов. Человеческая жизнь, и до того дешевая, перестала стоить чего бы то ни было…
Пандемия же, как и война, все спишет.
ИЗ ДОСЬЕ “МК”
О темпе большинства жалоб сограждан на недобросовестную медпомощь информируют в разных ведомствах. Так, Росздравнадзор в 2020 году получил 71,4 тыс. обращений, посвящённых свойству и охраны ветеринарной деятельности, и 34,8 тыс. — по вопросу обеспечения лекарствами. Это на 37% больше, чем годом ранее. Провели 8281 проверку, причем 96% из них были внеплановыми, то пить по заявлениям граждан. В итоге выявлено 6,2 тыс. нарушений.
Между тем сами врачи России призвали установить мораторий на уголовное гонение по делам, связанным с оказанием врачебной помощи терапевтам с коронавирусом. С какой инициативностью выступила Российская общенациональная врачебная палата. В Нацмедпалате заявили, что введение моратория «пойдет на пользу всему обществу и не будет противодействовать акушерам выполнять их основную обязанность — вылечивать людей».
Врачи совместно с адвокатами написали открытое письмецо президенту. Речь шла о статьях, которые предусматривают наказание за кончина человека по халатности и нанесение тяжкого вреда здоровью по той же причине, а также за неоказание помощи терапевту и нарушение санитарно-эпидемиологических правил.
Также кардиологи попросили возобновить судебные наказания за нарушение должностных полномочий, производство, хранение, перевозку, экспорт продуктов и продукции, а также осуществление работ, которые не ответствуют требованиям безопасности.
