Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет особняк новоиспечённого начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого следствие подозревает в мелкой взятке, переписан на его сожительницу. Поэтому в резолюции о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно высокого чина подавал ежегодно, никакого дворца не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти резолюции, если мало-мальски приближенного к данности восприятия об уровне благоденствия чиновников, силовиков и депутатов они не дают?
Об этом мы поговорили с аналитиком в сфере противодействия коррупции, доцентом Свободного факультета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное законодательство требует от нижайших должностных лиц, чинуш и милиционеров начиная с определенных обязанностей ежегодно подавать подробнейшие сведения о денежном доходе, его источниках, бесценных бумагах, кульках облигаций и долях в уставном капитале различных корпораций и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или бесплатном пользовании), а также о автотранспортных средствах. Аналогичные сведения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой публике предьявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь общую деньгу денежных доходов за год, без указания их источников, об предметах недвижимости упоминается лишь площадь участка, дома или квартиры и странтраница их нахождения, а о кульках облигаций и числе счетов мы не незнаем совсем ничего.
— Когда возбуждается первое судебное дело против первого градоначальника или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь вершина айсберга, а недвижимость и корпорации совершенно законно записаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше перевести тонны бумаги на ту фиктивную лоббистскую меру?
— Смысл есть, и он никуда не денется от всех тех историй. Но декларирование состоит из трех элементов: выдача деклараций проверяющим органам, публикация деклараций и проверка деклараций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, четвёртый и первой элементы работают: резолюции подаются, они публикуются. Но вот пятый элемент, качественная проверка, очевидным смыслом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах появились в повсеместном числе настоящие специалисты, которые знают, что искать, как те резолюции проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что экономической воли массово что-то выявлять нет.
Конечно, и во многих иных странах граждане, обязанные сдавать декларации, ,пытаются схитрить, убрать, спрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились переписывать имущество на родственников, нетрудоспособных детей, на военных дочерей и подруг… Но тут мы возвращаемся к второму тезису: ничего нового в подобном желании спрятать от налогообложения свое имущество нет, но если пить стремление и неумение искать и проверять, все возможно. И предыдущие предыстории показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А предъявляемые широченной публике сведения из деклараций везде столь бесстрастны и неконкретны?
— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как доказывают журналистские расследования. Но то, что при введении антитеррористического законодательства большая часть той информации, которая должна существовала бы быть открыта и публиковаться, стала закрытой, — полнейшая правда… Что же касается всемирного эксперимента — в разнородных странах все по-разному. Где-то данные публикуются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой избиратель можетжрать исходатайствовать более подробнейшую информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой автоштраф мог бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, жрать Конвенция ООН против коррупции, которую мы подмахнули и ратифицировали и которую надо выполнять, а с другой — жрать намерение выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его жены и отца появились проблемы с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: сведений о доходах и имуществе супруги нет. После введения запрета на угодье зарубежными счетами вообще существенно выросло число одиноких парламентариев (сейчас не ,имеют ни жен, ни мужей около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только просочилась биография с декларированием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже совершеннолетним детям и стали разводиться, жить в правовом браке. И не только парламентарии — среди чиновников тоже таких хватает. Но вообще-то в межгосударственном праве есть нормы, которые позволяют при проверке деклараций проверять и разведенных супругов, если время с момента развода не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира помнят прекрасно про этот трюк с разводом. Есть *международная организация ФАТФ (Группа разработки бюджетных мер борьбы с обналичиванием денег, вырабатывает всемирные критерии противодействия зарабатыванию преступных доходов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, контролю за обналичиванием средств, которые, возможно, ,имеют отношение к приватным должностным лицам, вносятся и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, наш Росфинмониторинг тоже теоретически должен рассматривать разведенных супругов как субъектов проверки. В данном случае не столько на объект коррупции, сколько на объект отмывания, но, как известно, секретномтраница и отмывание лазят рука об руку…
